Особенно,... 
32 
— Нет, все нормально. — Ей вдруг стало неловко, и она облизнула губы. — Дождь кончился.
— Я заметил. — А еще он заметил, какими огромными и настороженными стали ее глаза. — Я возвращаюсь в больницу.
— Мы возвращаемся в больницу, — поправила Тейт. — Я только приму душ и переоденусь. — Она соскочила с постели, схватила с комода свой ключ. — Мама сказала, что рядом с отелем есть кафе. Встретимся там через десять минут.
— Тейт.
Она остановилась у двери, обернулась. Но что он мог сказать ей?
— Нет, ничего. Встречаемся через десять минут.
Спустя полчаса они уже были в больнице. Увидев их, Рэй и Мариан поднялись с банкетки, стоявшей у двери в палату интенсивной терапии.
Мэта всегда удивляло, что в любых обстоятельствах Бомонты были аккуратно одеты и тщательно причесаны. Теперь их одежда была измятой, а щеки и подбородок Рэя покрывала щетина. За все недели, что они работали вместе, Мэт никогда не видел Рэя небритым и сейчас, сам не зная почему, сосредоточился на этом крохотном факте — Рэй не побрился… а Мариан не причесалась.
— Персонал не очень разговорчив, — начал Рэй. — Нам только сказали, что Бак провел беспокойную ночь.
— Каждый час нас на несколько минут впускали в палату. — Мариан сжала руку Мэта. — Ты отдохнул, милый?
— Да. — Мэт откашлялся. — Я хочу сказать, как благодарен вам за…
— Не смей оскорблять нас, Мэтью Лэситер, — возмутилась Мариан. — Можешь говорить таким тоном с чужими людьми, но не с друзьями, которые тебя любят.
Никому никогда не удавалось так пристыдить и так тронуть его одновременно.
— Я имел в виду, что рад видеть вас здесь.
— Мне кажется, Бак выглядит получше. Порозовел немного. — Рэй обнял жену. — Правда, Мариан?
— Да. И медсестра сказала, что скоро его посмотрит доктор Фардж.
— Мама, мы с Мэтью вас сменим. Я хочу, чтобы вы позавтракали и поспали.
Рэй вгляделся в лицо дочери и кивнул.
— Хорошо. Позвоните в отель, если будут какие-то новости. Если нет, мы вернемся к полудню.
Когда родители ушли, Тейт взяла Мэта за руку.
— Пойдем к Баку.
Может, он действительно немного порозовел, думал Мэтью, стоя у дядиной кровати. Лицо осунувшееся, но ужасающая серость с него исчезла.
— Его шансы увеличиваются с каждым часом, — напомнила Тейт. — Он выдержал операцию и пережил ночь.
— Он крепкий. Видишь этот шрам? — Мэтью провел кончиком пальца по неровному шраму на правом предплечье Бака. — Барракуда. Юкатан. Бак поднялся в лодку и сам заштопал рану. А через час вернулся. У него еще есть отметина на бедре…
— Мэтью… Мэтью, он сжал мою руку.
— Что?!
— Он сжал мою руку. Смотри, кажется, он приходит в себя. Поговори с ним.
Мэтью замер, увидев дрогнувшие пальцы Бака, и перевел взгляд на его лицо. Веки слегка трепетали.
— Черт побери, Бак, я же знаю, что ты меня слышишь. Я не собираюсь болтать сам с собой.
Веки Бака снова затрепетали.
— Дерьмо…
— Дерьмо, — повторила Литц и тихо заплакала. — Мэтью, ты слышал? Он сказал «дерьмо».
— Конечно. — Мэтью сжал руку Бака. — Ну же, старый трус, просыпайся.
— Я не сплю. Господи… — Бак открыл глаза и увидел расплывчатые дрожащие силуэты. Затем его зрение прояснилось, он различил лицо племянника. — Какого черта! Я уж подумал, что помер.
— Значит, нас таких двое.
— Она не схватила тебя, правда? — Бак с трудом выговаривал слова. — Эта гадина не достала тебя?
— Нет. — Чувство вины снова пронзило Мэта. — Нет, она меня не достала. Это была тигровая акула, футов в десять длиной. Мы ее убили. Тейт и я. Теперь ее доедают рыбы.
— Хорошо. — Глаза Бака снова закрылись. — Ненавижу акул.
— Я позову медсестру, — прошептала Тейт.
— Ненавижу, — повторил Бак. — Безобразные гадины. В следующий раз обязательно возьмем петарды. — Он снова открыл глаза и только сейчас заметил аппараты и трубки. И нахмурился. — Это не «Дьявол».
— Да. Ты в больнице.
— Ненавижу больницы. Чертовы доктора. Мальчик, ты же знаешь, что я ненавижу больницы.
— Знаю. — Мэтью попытался преодолеть собственный страх, заметив панику, промелькнувшую в глазах Бака. — Пришлось привезти тебя сюда, Бак. Акула ранила тебя.
— Пара швов…
— Не волнуйся, Бак. Ты не должен волноваться.
Но Бак уже начал вспоминать. В его глазах застыли страх и боль.
32 
