30 
Позабыв на мгновение о своем саднящем желудке, Ванесса искренне рассмеялась.
— И как же прошел урок?
— Ну… возможно, из нее что-то выйдет.
— Как ты себя чувствуешь в роли учительницы?
— Необычно, конечно. Я обещала научить ее играть рок.
— Ты?
— Это тоже музыка, — ощетинилась Ванесса.
— Ладно-ладно. — Он приподнял пальцем мочку ее уха — чтобы полюбоваться игрой закатного солнца в камнях серег и чтобы просто коснуться ее. — Так и вижу: Ванесса Секстон за клавишными в группе хеви-метал. — Помолчав, он спросил: — А ты смогла бы носить их кольчуги — или как там называется их униформа?
— Нет, ни за что — как бы они ни назывались. А если ты собрался поиздеваться надо мной, то я могу и одна погулять.
— Гордячка. — Он обнял Ванессу одной рукой за плечи, радуясь тому, что ее волосы до сих пор пахнут его шампунем. Интересно, те мужчины, с которыми ее фотографировали для журналов и газет, чувствовали что-то подобное?
— Мне нравится Джек, — сказала вдруг Ванесса.
— Мне тоже.
Они шли вдоль изгороди из цветущей жимолости.
— Джоанн выглядит такой счастливой со своим мужем-фермером. Я часто думала — как она там?
— А обо мне ты не вспоминала?
Ванесса отвернулась и стала смотреть на поле. Конечно, его она часто вспоминала. Даже слишком часто.
— Я думала, ты мне напишешь. Но время шло… Сначала я была очень обижена. Я злилась на тебя и свою мать. Я долго не могла простить тебе, что ты не приехал тогда за мной. — Она улыбнулась, чтобы сгладить резкость своих слов.
Он чертыхнулся и сунул руки в карманы:
— Послушай, это дело глупое и прошлое, и я уже устал от обвинений.
— То есть?
— Можно подумать, я нарочно! Я тогда взял смокинг напрокат — в первый раз в жизни, купил даже бутоньерку — розовые и желтые розы! — Он чувствовал себя форменным идиотом из-за того, что вынужден объясняться. — Я не меньше, чем ты, хотел провести с тобой тот вечер.
— Тогда почему я два часа просидела в своей комнате в новом платье, а ты так и не явился?
Он сделал долгий выдох:
— Потому что меня арестовали.
— Что?
— Это была ошибка, — тщательно подбирая слова, проговорил он, — но когда все выяснилось, было уже поздно.
— Но за что?
— За изнасилование. — Видя ее изумление, он пожал плечами. — Мне было уже восемнадцать, а тебе только шестнадцать.
Прошло не менее минуты, прежде чем Ванесса вновь обрела дар речи.
— Что за глупости? Ведь мы ни разу…
— Вот именно. Ни разу.
— Брэди, не может быть! — Она схватилась за голову. — Если бы даже мы и дошли до такого, то об изнасиловании не могло быть и речи. Мы ведь любили друг друга!
— В том-то все и дело.
Она вдавила ладонь в желудок, пытаясь заглушить ненавистную боль.
— Какой кошмар! Что тебе, должно быть, пришлось пережить! Бедные твои родители… Боже, какой ужас… Но кому это понадобилось? Кто… — Она взглянула ему в лицо. — О нет… — Она со стоном отвернулась. — Неужели…
— Он был совершенно уверен, что мы уже спим вместе. И не сомневался, что я загублю твою жизнь. — «Что, возможно, было недалеко от истины», — подумал Брэди, глядя в поле.
— Он мог бы спросить меня… — прошептала Ванесса, содрогаясь. — Хотя бы раз в жизни мог бы поинтересоваться моим мнением. Это моя вина.
— Не говори глупостей.
— Нет, — тихо сказала Ванесса, — это я виновата, потому что я так и не смогла заставить его понять мои чувства. По отношению к тебе и вообще. — Она глубоко вздохнула. — Нет мне оправдания.
— Тебе не нужно оправдываться. — Он положил руки ей на плечи и привлек бы ее к себе, не будь она так напряжена и скованна. — Ты ни в чем не виновата. Мы так и не объяснились — это правда, но оттого, что я потом несколько дней бесился и обижался, ну и ты, в свою очередь, тоже. А потом ты уехала.
Ванесса несколько раз сморгнула, боясь расплакаться. Она хорошо представляла, каков он был тогда — молодой, буйный, злой. И испуганный.
— Даже не знаю, что сказать. Ты, наверное, очень испугался.
— Было немного, — сознался Брэди. — Официального обвинения мне не предъявили, только задержали для допроса. Ты помнишь шерифа Гроди? Такой толстый, пузатый мужлан — любитель попугать клиентов. Об этом я уж потом догадался. Со мной он и потешился в свое удовольствие. Другой бы на его месте вел себя иначе. — Не было смысла рассказывать ей, как он сидел, дрожа от страха, в камере, пока шериф и Секстон совещались где-то по соседству. — В ту ночь произошло еще одно важное событие: меня поддержал отец. Ничего не выясняя, не задавая вопросов, он поручился за меня. Я даже не ожидал от него. Я считаю, это изменило мою жизнь.
30 
