123 
Однако он знал и другое. Майк был в курсе того, что Рут проходила обучение в школе Фулбрайта при Гарвардском университете. Ему потребовалось не больше десяти минут, чтобы пройтись по поисковым сайтам Интернета. Он выяснил, что в середине семидесятых годов Эммет являлся куратором Рут. А кто лучше Майка мог знать о том, как Лэнг принимал решения в политике? Несмотря на яркий талант оратора, Адам был послушным придатком своей жены. Фактически она являлась стратегом, а он лишь озвучивал ее планы. Понимая, кто из них имел мозги, безжалостность и стальные нервы, Макэра безошибочно определил и выбор Эммета. Завербованным агентом могла быть только Рут. И все же Макэра не имел надежных доказательств. Сложив свои догадки в общую картину, он изложил их Лэнгу. Последовала бурная ссора, и на следующий день Майк поехал к Эммету.
Я попытался представить себе чувства Лэнга, когда он услышал обвинения Макэры. Естественно, он не принял их на веру и не на шутку разозлился. Но через пару дней, когда труп его помощника нашли на берегу, Адам помчался в морг на опознание. Интересно, о чем он тогда думал?
Я несколько дней прослушивал запись последнего интервью с Лэнгом. Мне казалось, что там находился кусочек разгадки. Однако какими бы дразнящими ни были мои предположения, я не нашел ничего определенного. Наши голоса на фоне гула реактивных двигателей звучали слабо, но довольно узнаваемо.
Я: Это правда, что вы поссорились с ним? Прямо перед его смертью?
Лэнг: Майк предъявил мне несколько безумных обвинений. Я не мог оставить их без внимания.
Я: А можно спросить, какими были эти обвинения?
Лэнг: Я не склонен повторять такие бредни.
Я: Они каким-то образом были связаны с ЦРУ?
Лэнг: Ну, конечно, вы уже все знаете. Иначе зачем вам понадобилось бы встречаться с Полом Эмметом?
[Пауза, длившаяся 75 секунд]
Лэнг: Я хочу, чтобы вы поняли меня. Все мои поступки на постах партийного лидера и премьер-министра — повторяю, все мои поступки — совершались по глубокому убеждению в их необходимости.
Я: [неразборчиво]
Лэнг: Эммет сказал, что вы показывали ему какие-то фотографии. Это верно? Могу я на них посмотреть?
Пока он разглядывал снимки, на записи слышался только гул моторов. Я пропустил часть диалога и перешел к тому месту, где Адам засмотрелся на девушек, которые были с ним на пикнике. Его голос звучал неописуемо печально.
«Я помню ее. И ее. Она написала мне однажды, когда я был премьер-министром. Рут это не понравилось. О боже! Рут…»
Впрочем, нет. Скорее, так:
«О боже, Рут…»
«О боже, Рут…»
Я воспроизводил это место раз за разом. После многократного прослушивания фразы мне стало ясно, что в тот момент, когда он заговорил о жене, его мысли были только о ней. Наверное, она в панике позвонила ему и сообщила, что я встречался с Эмметом; что разговор шел о каких-то фотографиях. Ей не терпелось повидаться с Адамом. Она хотела как можно быстрее решить возникшую проблему, потому что эта история была способна уничтожить их обоих. Отсюда и спешка, и поиски самолета. Интересно, Рут догадывалась о том, какая участь ожидала Лэнга на площадке перед аэровокзалом? Нет! Конечно, нет! Хотя, на мой взгляд, офицеры из службы безопасности, допустившие трагедию, так и не ответили на прозвучавшие вопросы об их промахах. Тем не менее я знаю, как Адам мог бы закончить ту фразу. «Что ты наделала? — вот что он хотел сказать. — О боже, Рут… что ты наделала?» Похоже, в тот момент все имевшиеся подозрения кристаллизовались в его уме, и Лэнг понял, что «безумные обвинения» Макэры оказались верными — что его жена тридцать лет была не той женщиной, какой он представлял ее себе.
Неудивительно, что именно мне она предложила закончить рукопись Макэры. Ей хотелось многое утаить, и она предполагала, что автор легкомысленных мемуаров Кристи Костелло никогда и ни при каких обстоятельствах не раскроет ее секрет.
Мне хотелось бы написать еще о многом, но, взглянув на часы, я вынужден закончить свой рассказ — прямо сейчас. Как вы уже успели понять, я не могу задерживаться долго на одном месте. Недавно я заметил, что несколько незнакомцев проявили ко мне излишне большой интерес. Сегодня вечером я сделаю копию этой рукописи и отдам ее на хранение Кэт — просто подсуну пакет под дверь среди ночи и попрошу в письме не открывать его. Пусть она подержит его у себя. А если я не вернусь за ним через месяц или если она узнает о моей трагической кончине, то пусть прочитает текст и решит, как лучше опубликовать его. Возможно, Кэт подумает, что я драматизирую события (наверное, это действительно так). Но я доверяю ей. Она пойдет до конца. Если на свете и есть человек, способный донести до людей такой материал, то это Кэт с ее несгибаемым упрямством и хладнокровием.
123 
