34 
Она метнула на брата яростный взгляд.
– Дэнни, немедленно прекрати. У него есть невеста. Мишель Бэнкс.
Дэнни пожал плечами.
– Он пока не женат. Можно и пронести чашку мимо рта.
– Это не в духе Алекса. А теперь, если не возражаешь…
– Хорошо, хорошо! Так что там с Питером Оуэном?
– Завтра вечером я выступаю с ним в «Коралловом рифе».
Дэнни одобрительно присвистнул.
– Ловкая работа! Одно место концерта чего стоит!
– Да. Значит, мне еще нужно подготовиться.
– Уже ухожу! – Дэнни поднялся из-за стола, взъерошил мальчику волосы и чмокнул сестру. – Не буду вас больше развлекать. Но буду думать о тебе, Джина.
– Спасибо. И за сегодняшний день спасибо.
– Да о чем ты говоришь! Мы же с Марко дружки.
Он ушел, к счастью не придав значения вчерашнему эпизоду с Алексом. Теперь Джине остается притворяться, что никакой постыдной связи не было вовсе.
Легко сказать.
Тем не менее следующие два часа прошли в хлопотах: Джина подготовила сценический костюм, искупала и уложила сына, позвонила тетке и матери и рассказала им о предложении Питера Оуэна. Тетка настояла на том, чтобы Марко провел следующий вечер у нее, и Джина почувствовала легкий укор совести. Впрочем, что может случиться с мальчиком, если его будут окружать любящие родственники.
Она еще продолжала уговаривать себя, что ничего плохого она не совершает, оставляя ребенка, когда зазвонил телефон. Она неохотно взяла трубку. Наверняка мать позабыла дать ей последние наставления, так что нужно говорить голосом артистки, которую ждет потрясающий дебют.
– Привет. Забыла что-нибудь?
– Джина…
Ее сердце налилось свинцом.
– Я весь день думал о тебе, – раздался голос Алекса Кинга.
Аналогично! – хотелось бы воскликнуть ей.
– Я не могу ждать до субботы, – ласково проговорил он. – Я подумал, может быть, ты свободна завтра вечером.
Он все еще нуждается в разрядке перед тем, как вернуться к Мишель!
– Нет, Алекс, я не свободна, – отрезала Джина. – У меня дела. Я буду петь с Питером Оуэном.
Пусть знает, что жизнь продолжается и без него!
Молчание, потом вздох.
– Значит, тебе понравилось его предложение.
– Позволь мне идти своей дорогой. Что мне предлагает Питер, я поняла. А что предлагал ты, Алекс, – это большой вопрос.
Ее жесткий тон озадачил Алекса.
– Джина, что ты имеешь в виду?
– Сегодня я виделась с твоей невестой, – ответила Джина, сознательно подчеркнув последнее слово.
– Я же говорил тебе, что моей помолвки с Мишель больше не существует!
– Алекс, она носит твое кольцо.
– Я оставил кольцо ей. По-моему, не по-джентльменски отбирать у женщины то, что ты ей подарил.
«Не по-джентльменски»? В голове Джины будто разорвалась бомба.
– Значит, обсуждать с ней, как удовлетворить свою минутную похоть, – это по-джентльменски? И использовать меня как средство для удовлетворения своих потребностей с согласия невесты?
– Это она тебе так сказала?
Он возмущен, несомненно, тем, что открылось его двуличие. И Джина ринулась в бой.
– Да! Она упомянула и о своем половом акте с другим мужчиной вечером в субботу. И объяснила, что такие пятна не портят общей картины. Немножко она… Немножко ты…
– Сука!
– Вообще-то на суку она не похожа, – возразила Джина и поздравила себя с тем, что ей удалось выдержать сдержанный тон. – Я ей признательна за то, что она открыла мне глаза на настоящее положение вещей. Она избавила меня от глупых фантазий, за которые кому угодно было бы стыдно. Она была честна со мной, Алекс.
– Честна! Да Мишель слыхом не слыхивала про честность!
– Какая милая семейная жизнь тебя ждет! Кто хочешь к твоим услугам, лишь только в голову взбредет…
– Ты считаешь, я этого хочу?
– Не знаю. Я не имею представления о том, чего ты ждешь от жизни. И позволь мне сказать: я больше не хочу тебя и не свободна для тебя – ни завтра, ни в любой другой день.
– Джина, да это же все сплошная ложь, чистой воды интриганство…
– Чего ради, Алекс?
– Да черт ее знает! – закричал он. – Может, ядовитый плевок в меня за то, что я отказался от нее и выбрал тебя.
Алекс горячился все сильнее.
– То есть тебе не терпится опять оказаться со мной в постели. Ты ведь для этого и позвонил, правда?
Он ответил не сразу. Может быть, подумала Джина с горечью, в нем еще найдется капелька честности.
Но вот он перевел дыхание и торопливо заговорил:
34 
