217 
Сара Джейн взяла в руку чашку и стала помешивать в ней ложечкой, хотя не клала туда ничего, что требовало бы размешивания. «Думаю, твоя мать передала ему мои слова».
«Но вы сами ничего ему не говорили».
«Я сообщила о том, что видела, одному из родителей. Не было никакой необходимости повторять то же самое и другому. Твоя мать чаще бывала дома, чем отец. Его мы редко видели, ведь он работал на двух работах, как ты помнишь. Попробуй моего печенья, Гидеон. Ты по-прежнему любишь сладкое? Как забавно. Мне пришло на ум, что Катя просто обожала сладкое. Особенно шоколад. Ну, полагаю, это пристрастие тоже берет начало в детстве, проведенном в Восточном блоке. Они там плохо питаются».
«А другие пристрастия у нее имелись?»
«Другие пристрастия?» Сара Джейн удивленно подняла на меня глаза.
«Я знаю, что она была беременна, когда все случилось, и я помню, как однажды видел ее в саду с мужчиной. Его я не разглядел, но смог догадаться, чем они занимались. Рафаэль считает, что это был Джеймс Пичфорд, жилец».
«Вот уж не думаю! — запротестовала Сара Джейн. — Джеймс и Катя? Ерунда! — Она засмеялась. — Джеймс Пичфорд не питал к ней никаких особых чувств. Что за странная идея пришла тебе в голову, Гидеон! Он помогал ей с английским, это правда, но сверх этого… Должна сказать, что Джеймса Пичфорда отличало некоторое равнодушие к женщинам вообще, так что нельзя не
задуматься над тем, какова его сексуальная ориентация, извиняюсь за выражение. Нет-нет, Катя Вольф никак не была связана с Джеймсом Пичфордом. — Она взяла с блюда еще одно печенье, — Разумеется, когда под одной крышей проживают разнополые взрослые люди и при этом одна из женщин оказывается беременной, вполне логично предположить, что отцом ребенка является кто-то из мужчин этого сообщества. Да, это первое, что приходит в голову, но в данном случае… Нет, это был не Джеймс. Твой дедушка тоже отпадает. И кто еще у нас остается? Конечно, Рафаэль Робсон. Тебе не кажется, Гидеон, что он специально назвал Джеймса Пичфорда, чтобы отвести подозрения от себя самого?»
«А мой отец?»
Сара Джейн пришла в негодование от такого предположения. «Ты же не можешь думать, что твой отец и Катя… Да нет же, тем более что уж родного-то отца ты бы узнал, если бы тем мужчиной в саду был он. Нет, Гидеон. Даже если бы по какой-то причине его было трудно узнать, все равно это не мог быть он, потому что всем сердцем он был предан твоей матери».
«А то, что через два года после Сониной смерти они расстались…»
«Причина этого лежит в самом факте смерти, в неспособности твоей матери пережить трагедию. После убийства дочери она впала в черную депрессию — а какая мать не впала бы? — и так никогда и не оправилась. Нет. Ты не должен думать плохо о своем отце ни при каких обстоятельствах. Я решительно отказываюсь обсуждать подобные предположения».
«Но как тогда объяснить то, что Катя отказалась назвать имя отца ребенка? И она не сказала ни слова о том, что имело отношение к моей сестре…»
«Гидеон, послушай меня. — Сара Джейн поставила кофейную чашку на стол и положила остаток печенья на край блюдца. — Я допускаю, что твой отец в определенной степени восхищался физической красотой Кати Вольф, как восхищались ею все мужчины. Может, он и провел с ней наедине час или два. Может, он и посмеивался добродушно над ее ошибками в английском языке, делал ей подарки на Рождество и день рождения… Но ничто из этого не доказывает, что они были любовниками. Ты должен немедленно выбросить эту идею из головы». «И все же отказ Кати говорить с кем бы то ни было… Мне говорили, что она не общалась даже со своими адвокатами, а это вообще не имеет смысла».
«Для нас это не имеет смысла, — согласилась Сара Джейн. — Но не забывай, что Катя была чрезвычайно упряма. Я почти не сомневаюсь, как все было: она просто вбила себе в голову, что если молчать, то все будет в порядке. Она ведь приехала из коммунистической страны, где криминалистика не так развита, как у нас в Англии, то есть ее заблуждение в какой-то степени понятно. Вероятно, она думала, что у обвинения нет твердых доказательств. Она решила, что достаточно будет сослаться на телефонный звонок, из-за которого ей пришлось ненадолго отвлечься от девочки, что и привело к трагическим последствиям… хотя зачем придумывать что-то столь легко опровергаемое? Откуда ей было знать, что обнаружатся дополнительные факты, которые, в контексте смерти Сони, послужат косвенным доказательством ее вины?»
217 
