Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
37 
– Дорогой, – ласково обратилась я к мужу, – не надо пытаться оградить меня от реальной действительности. Как же я смогу противостоять всем этим дремучим суевериям, если не буду ничего знать о них?
Затем я спросила Джеффриса:
– Так о ком вы говорили с Аркадием в замке?
– О том, кого зовут Влад Дракул... Простите, мадам, я имел в виду Влада Цепеша, которого крестьяне называют Дракулой.
– Вы имеете в виду графа?
Джеффрис качнул головой, словно говорил: "И да и нет".
– Я имею в виду его тезку, – произнес он вслух и полистал блокнот. – Тот человек родился в 1431 году и умер предположительно в 1476, хотя крестьяне оспаривают дату его смерти.
Аркадий указал на табличку, что находилась внизу, почти у самого пола.
– Можете убедиться: его прах покоится здесь.
– Но он умер не здесь, а гораздо южнее. Тот край называется Валахия. Я прав? Кажется, там он и правил?
– Да, – согласился мой муж. – Но вскоре после его смерти семья перебралась на север, в Трансильванию, и увезла его останки с собой. Тогда это было принято.
Тон мистера Джеффриса становился все более скептическим.
– Уверен, вы знаете, что в нише замурован пустой гроб. И вы также знаете, зачем ваши далекие предки пошли на такую уловку. Если бы кто-то вздумал надругаться над покойным, то не нашел бы его останков.
Аркадий прищурился. На губах мелькнула ироничная улыбка.
– Сэр, вы определенно знаете об этом больше, чем я думал. – Муж вновь посмотрел на табличку с именем "ВЛАД ЦЕПЕШ". – Вы правы: Влада Третьего похоронили в его родной Валахии. Точнее, в Снаговском монастыре.
– А вот крестьяне придерживаются совершенно иного мнения, – возразил Джеффрис. – Останков Влада Третьего нет и в Снагове. Возможно, потому-то они и считают его стригоем и обвиняют вашего дядю... вашего двоюродного деда, если быть точным...
– Стригой! – невольно вырвалось у меня. Я узнала слово, которое слышала от Дуни. – А каково значение этого слова?
Аркадий довольно сердито посмотрел на меня, будто ему не понравилась моя осведомленность. Джеффрис, глядя мне прямо в глаза, ответил:
– Вампир, мадам. Крестьянские легенды... можете называть их дурацкими суевериями, предрассудками, чистейшим вымыслом... но они утверждают, что добрый и щедрый дядя вашего мужа является не кем иным, как Владом Колосажателем, родившимся в 1431 году и известным под именем Дракула. Он якобы заключил некий договор с дьяволом и получил бессмертие в обмен на души невинных людей.
Англичанин весело засмеялся, словно все это было не более чем забавной шуткой. Нам с Аркадием было не до смеха. Заметив допущенную оплошность, мистер Джеффрис тут же перевел разговор на другую, более приятную тему. Вскоре мы покинули часовню и вернулись в дом. Мужчины заспорили об американской литературе, в частности о недавней сенсации, какую вызвало появление стихотворения "Ворон", написанного Эдгаром Алланом По[19]. Англичанин называл этого поэта гениальным, Аркадий возражал, приводя свои доводы. Сказав, что теперь мне и впрямь пора отдохнуть, я удалилась в спальню.
Я раскрыла дневник и стала писать, рассчитывая окончить свое занятие к возвращению Аркадия из замка. Я решила, что больше не буду таиться и откровенно расскажу мужу обо всем. Но уже почти одиннадцать часов, а Аркадия все нет. Я устала, тело требует сна. Однако мой взгляд без конца останавливается на тяжелых портьерах, занавешивающих эркерное окно нашей спальни. Какой будет эта ночь для Жужанны?
Крестьяне правы: Влад и в самом деле чудовище. Они слагают о нем небылицы, когда на самом деле он – всего лишь гнусный совратитель.
Глава 4
ДНЕВНИК ЖУЖАННЫ ЦЕПЕШ
10 апреля
Я умираю от любви.
Еще одна ночь сновидений. В результате наутро я так слаба, что едва могу держать в руке перо. Написав фразу или две, я вынуждена делать передышку. Безумно болит спина, и эта боль, распространяясь по всему позвоночнику, сопровождается странными ощущениями. Иногда мне кажется, будто мышцы и кости внутри моего тела... движутся.
Он снова приходил. На этот раз я ждала его прихода у открытого окна. Я заблаговременно развязала тесемки сорочки, ибо мне хотелось, чтобы он сам осторожно снял ее с меня. Я вздрогнула, когда это случилось, потом задрожала от ночной прохлады, коснувшейся моего обнаженного тела. А потом – от его холодных рук и жаркого дыхания.
Он вновь был необычайно ласковым и еще более дерзким. Он медленно стягивал с меня сорочку, пока та не соскользнула к ногам, а сам в это время, прильнув губами к моему телу, опускался вслед за падающей тканью: от ложбинки между ключицами к грудям, которые он нежно раздвинул языком Мне стыдно описывать все это, но его губы продолжали скользить все ниже и ниже и целовать меня, повторяя легкий изгиб моего живота и дальше...
37 
