Гэвин. Скучный серьезный Гэвин, который не играет больше в оживление игрушек?
И я никогда больше не увижу Короля-Дурмана? Буду смотреть на зеленого человечка — и мне будет все равно: побьет он или нет Повелителя Ужасов, которого сделал Фер?
Это и значит — обрести Талант? Не хочу.
— Не хочу, — сказал я шепотом.
…хочу, хочу, не хочу, надо, надо, мальчик ришье, мальчик, надо…
Я ждал темной широкой волны, которая собьет меня с ног — но Джотта молчал. Расколотое и уничтоженное, но все еще живое, сердце клана отказывалось отвечать.
Я ждал.
Маран молчал.
И тогда я набрал в грудь воздуха и закричал:
— Не нужен мне этот проклятый талант! НЕ НУЖЕН!
По катакомбам прокатилось эхо. Сотни голосов ответили мне:
Нужен, нужен, ну ну ну… жен, жен…
А Маран смотрел на меня, и было в его глазах… сожаление? насмешка?
Понимание.
Глава 4 КИТАР
Паук
— Рино, посмотри! Какой ужас! Он весь в змеях! — Женский голос спицей вонзился в уши.
— Это ритуальные рисунки южных варваров, — пояснил другой голос, мужской и низкий. — Они делаются особой краской на коже, и стереть их никак невозможно. Никак! И потом, дорогая, это не змеи. Больше похоже на паутину.
Я с трудом разлепил один глаз (другой заплыл слишком сильно) и посмотрел на говоривших.
Это была благообразная парочка: суховатая девица и держащий ее под руку усач со шпагой. Женщина — наверняка дочь какого-нибудь провинциального дворянина, который уже отчаялся выдать «деточку» замуж. Оно и понятно, при ее внешности — одна надежда на приданое. Судя же по тому, как женщина одета, о богатом приданом можно забыть.
Простые горожанки иной раз щеголяют в более роскошных нарядах.
Мужчина — из той же «оперы», только его дела идут, кажется, еще хуже. Камзол ветхий, кружева оборваны, плюмаж на шляпе — одно название. Даже непременный знак благородного происхождения — золотая цепь, кажется какой-то жидкой. Этот ободранный кот, из всех достоинств которого усы наиболее примечательны, уже не помышляет о выгодной женитьбе. Каждый день кусок хлеба и стакан вина — ему вполне достаточно.
В общем, понятно. Китар, провинция, глухомань.
Все эти детали было не так-то легко разглядеть одним глазом, к тому же из сточной канавы, куда меня сбросили сволочи из борделя, но до того, как стать Пауком, я был кем-то еще… кем-то, кто хорошо умел оценивать свои жертвы.
Жертвы?
Я был гол, ранен, у меня не было ни оружия, ни денег. Зато у воркующей парочки кое-что имелось. И я не испытал ни малейшего смущения при мысли о том, что это можно отнять. Уже стемнело, вокруг — ни души. Очень удобно. Проблема заключалась лишь в том, что справиться со мной было легче, чем с ребенком.
— О, Рино! Он жив! Он смотрит на нас? Пойдем, пойдем отсюда скорее! Сейчас этот варвар начнет молить о помощи. Ты же знаешь, мое бедное сердце этого не выдержит!
— Не волнуйся, дорогая, его так отделали, что…
Я попытался встать. Тело отчаянно протестовало, мышцы стонали, нутро горело, но я стиснул зубы. Я встану. Пауки удивительно живучи.
На левой руке два пальца были сломаны, но именно ею я взялся за кстати подвернувшийся камень. Правая ведь вообще не слушалась.
— Видишь, как он смотрит? У него недобрый взгляд, Рино! — Женщина потянула кавалера за собой.
Тот нарочно уперся.
— Сдается мне, варвар получил недостаточно полный урок хороших манер. Но это всегда можно исправить.
Дворянин театральным жестом потянул шпагу из ножен… даже оружие у него было никудышное…
Камень ударил усача точно в лоб, прервав движение в тот момент, когда клинок покинул ножны наполовину. Кавалер округлил глаза, потом губы, словно собираясь протянуть удивленное: «о-о-о?», затем повалился, едва не утянув с собой даму. Женщина закричала и бросилась прочь, путаясь в юбках. Второго камня у меня не было, а жаль. Сейчас эта горластая дворяночка поднимет на ноги всю городскую стражу!
Я кое-как вылез из канавы, подобрался к своей жертве. На лбу у бедолаги — огромный кровоподтек, но жилка на шее бьется. Это хорошо. Не люблю убивать, пока меня не вынудят.
Раздевать бесчувственное тело искалеченной рукой, к тому же левой — самое трудное дело, какое только можно себе представить. И все же я справился. Правда, за это время меня раз пятнадцать должна была повязать городская страна мое счастье, Китар — маленький провинциальный город, с десятком вечно пьяных стражников на всю округу. Если бы не Свинцовая тропа, по которой монотонно тянут поезда исполинские големы, Китар, скорее всего, остался бы обычной деревней. А так — город: станция, бордель, две церкви. Все как положено.