Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
8 
– Ни одна сволочь никогда так нагло не обворовывала меня! – словно сквозь вату услышал он хриплый старческий голос.
– Вы живы? – прошептал Славка.
– Живёхонька, – усмехнулась старуха и широко зевнула, показав беззубую пасть. – И если б не твои вороватые ручонки, никто бы об этом не догадался! – Она вырвала крест из Славкиных пальцев и сунула его под маленькую подушку. – Хочешь, я вызову милицию?
– Вы труп! – выкрикнул Славка. – Вы труп, труп, труп! А милиция на заявления трупов не реагирует! И потом… у вас нет телефона!
– Ха! А это ты видел?! – Старуха выхватила из-под подушки в рюшках симпатичный мобильник, украшенный стразами, и помахала им перед носом у Славки. – А насчёт заявлений от трупов, ты ошибаешься, милочка. Примут, как миленькие! От моего драгоценного трупа – примут! – Старуха сладко потянулась, и приготовилась набрать ноль два.
Второй раз за вечер Славка рисковал загреметь в каталажку. Причём, теперь – за кражу в особо крупных размерах, совершённую с особым цинизмом, если, конечно, такая формулировка существовала в известном кодексе.
– Постойте! – взмолился он. – Я вовсе не хотел… не хотела украсть у вас крест! Я только рассмотрел бы его поближе и вернул… вернула на место! Клянусь койкоместом!
– Каким ещё койкоместом?! – выпучила глаза бабка. – И отчего ты так злоупотребляешь мужским родом? Ты кто – трансвестит, извращенец, или просто переодетый придурок?
– Я девушка. Уже как часа полтора, – мужским вариантом голоса сказал Славка, понимая, что на этот раз крепко попался. – Чёрт с вами, вызывайте свою милицию, только попросите посадить меня в мужской изолятор.
Старуха захохотала. Звонко, весело и очень молодо. Фата тряслась на её голове, как приспущенный капитулянтский флаг.
– Молодец! – нахохотавшись, похвалила она Славку. – Люблю, когда такие красотки просят посадить их в мужской изолятор!
Славка безнадёжно махнул рукой.
– Хреновая из меня девушка, – признался он.
– Покойница из меня тоже не лучше, – улыбнулась старуха. – Ожила, как только ты попытался обворовать меня! Этот крест стоит всего каких-то шестьдесят тысяч долларов. Даже мои оглоеды на него не польстились, решили похоронить вместе с ним. А ну, проходимец, признавайся, как в дом попал, зачем в девку переоделся и что тебе здесь нужно! – Она сунула телефон под подушку, поудобнее уселась в гробу и с весёлым любопытством уставилась на Орлика.
Орлик тяжело, глубоко и обречённо вздохнул. Эта старая ведьма, эта сморщенная от старости черепаха, держала сейчас его судьбу в своих искорёженных, узловатых руках.
Может, напугать её, чтобы сдохла?!
Славка умел орать Кинг-Конгом и строить рожи, от которых вахтёров в общаге увозили на «Скорой».
– Только не думай, что у меня слабое сердце, и я помру от любого стресса, – словно просканировала его мысли старуха. – Моего мотора на десять жизней хватит. Говори правду, или упеку тебя в женскую камеру! Вот девчонки повеселятся! – захохотала она.
Неожиданно для себя Орлик вдруг рассказал старухе о событиях сегодняшнего вечера, включая бегство от вневедомственной охраны и вынужденное переодевание в девушку. Путаясь в ненужных подробностях и рассчитывая разжалобить стопятилетний «мотор», Славка заодно поведал о своём полуголодном детстве, дурных компаниях и жестоких нравах интерната, в котором он воспитывался до семнадцати лет.
– Понятия не имею, кто я в этих женских тряпках! – стукнул он себя в грудь. – И ничего дурного я не хотел! Только похоронить вас и сразу удрать в общежитие! У меня в понедельник на заводе смена…
– Тебя нравится мой гроб? – вдруг спросила старуха, кокетливо поправляя бантик у изголовья. – Скажи, правда, красивый?!
Орлик почувствовал, как мурашки атакуют его с головы до ног.
– К-красивый, – заикаясь, ответил Славка. – Беленький такой, в розочках…
– А платье? Тебе нравится моё платье?!
– Н-нравится. Беленькое, в рюшечках… Отличное платье! Только зачем вам этот маскарад?! – заорал он. – Я т-теперь никогда не женюсь!
– Я хочу, чтобы мои похороны мне запомнились. Прежде чем помереть, я сама заказала всё в свадебном салоне и ритуальной конторе. А знаешь, почему я умерла?! – жутким шёпотом спросила она.
– Н-нет.
– От старости! Неприлично быть живой в сто пять лет. Господи, как классно лежать в гробу и ждать своих похорон! Ничего подобного я в жизни не испытывала, даже когда получила в наследство от американского мужа свои миллионы!
8 
