Последние отзывы

  27  

— Не хотели вам говорить, да ладно, все равно ведь узнаете. Видите ли, — с усмешкой сказал Нарайян, — наши клиенты не могли грабить банк по двум причинам. Двое из них мертвы, а третий — ни на что не годный субтильный мальчик.

— В смысле? — оживился Педоренко. — Что значит, апчхи, мертвы? Что значит, апчхи, ни на что не годный мальчик? Да будьте же, наконец, вы здоровы, Тимофей Федорович! — заорал он сам на себя.

— Первым клиентом оказался криминальный авторитет Яков Подъяблонский. Его застрелили сегодня в гостинице «Апофеоз», куда наша сотрудница, обеспечивающая ему алиби, по досадному недоразумению не успела доехать. Тело, правда, исчезло, но это ничего не меняет. Горничная видела, что у него прострелено сердце. Вторая наша клиентка — известная в городе певица Милда Якушева. Она… — Нарайян быстро глянул на Жуля, — Извините, Константин Эдуардович, я не успел вам сказать, но произошла какая-то чудовищная накладка и Милда Сергеевна врезалась не в наш щит, а…

— Да знаю, — махнул Жуль рукой. — Мне позвонили ребята со «Скорой», которая должна была увезти Милду в клинику пластической хирургии. Я знаю, она не рассчитала, врезалась в дерево и погибла. Я готов понести за это наказание, если оно мне положено.

Жуль сказал это буднично, не дрогнув ни голосом, ни одной мышцей лица. Еще прошлой ночью он напивался с горя, что Милда его отшила, а сегодня спокойно говорит о том, что она погибла! Я смотрела на него во все глаза.

— Третий клиент, которому понадобилось алиби на пять часов дня, это глупый пацан, запутавшийся в своих бабах, — спокойно продолжил Константин Жуль. — Уверяю вас, он никоим образом не мог быть сообщником ограбления! Кстати, я не могу до него дозвониться, — пробормотал он, — надеюсь, парень не повесился с горя, что его кумир проиграл. Но в том, как закончился поединок, я уж точно не виноват! — горестно добавил Константин.

— Господи, сколько работы! — схватился за голову Тимофей Педоренко. — Ужас! А-апчхи! — Видно, платки у него и в портфеле закончились, потому что он утерся концом шерстяного шарфа.

— Да что вы выдумываете! — заорал вдруг Константин Жуль на следователя и, вскочив, забегал по кабинету. — Я сам лично видел, что банк грабил этот… Бим… Бом…

— Бубон, — подсказал я.

— Ну да, ряженый расстреливал охрану один!! С чего вы взяли, что у него были сообщники?! И почему именно из моих клиентов?! Не было никого! Я сам видел! Был только ряженый и его конь! Ищите повозку! Трудно было не заметить, куда они рванули! Свидетелей должна быть куча!! Ищите! А я и моя работа тут ни при чем!

— Ой, ой, ой! Все, устал я, запутался, до свидания!! Буду вас повестками вызывать, если понадобитесь. — Педоренко подхватил свой портфель, вылетел из кабинета и хлопнул входной дверью. — А-апчхи! — раздалось уже из подъезда.

— Чтоб тебе, Тимофей Федорович, тополиный пух в морду всю жизнь летел, — пробормотал Жуль, опять усаживаясь в свое кресло.

Мы сидели друг против друга усталые, ошарашенные и немного напуганные внезапным уходом следователя.

— Ну, вот что, друзья, — сказал, наконец, Константин, — не знаю, что там накопает этот сопливый придурок, но мы должны опередить его. Иначе, это черт знает чем может для нас закончиться.

— Мне предлагается поработать сыщиком? — язвительно поинтересовался Нара.

— Ты можешь уволиться, — отрезал Константин Жуль. — И ты тоже, — он посмотрел на меня воспаленными, красными от бессонной ночи глазами. — Ситуация неприятная и я пойму, если вы не захотите быть в ней замешанными.

— Мы уже в ней замешаны, — я одернула на себе куртку Нары. — Настолько замешаны, что я осталась без любимой сумки, топика, мобильника и босоножек, за которые отвалила двести пятьдесят долларов. Так что, до завтра, Константин Эдуардович! Я согласна работать на вас даже сыщиком. Нара, куртку я тебе завтра верну! — Я встала и направилась к двери.

— А я разве сказал, что отказываюсь? — возмутился Нарайян. — Да я за любимую контору…!! — Он побоксировал воздух.

— Спасибо, ребята, — растрогался Жуль. — Я вам так благодарен! Ась, давай, я до дома тебя довезу, ведь ты босиком…

Нарайян многозначительно хмыкнул и ушел в свой кабинет кемарить да утра на диванчике.

* * *

Жуль не просто довез меня до дома. С моего молчаливого согласия мы кружили с ним по маршруту, которым вчера ночью нас с Бубоном возил Корчагин. Я думала, шеф хочет со мной о чем-то поговорить, но он молчал, и я тоже молчала. Хоть я и бесконечно устала, все равно не могла нарадоваться, что нахожусь с ним рядом, наедине, в тесном купе его спортивной машины.

  27