Последние отзывы

  36  

— Он почему-то решил, что мы покрываем измену его жены, — подхватил рассказ Константин. — Огромный бугай, метра два ростом, залетел в мой кабинет, схватил меня за грудки и начал трясти: «Это ты тут алиби делаешь?! Это твоя работа?!» И сует мне под нос кучу абонементов в областную филармонию. Это, орет, подделка! И по морде мне — хлобысь!! У меня искры из глаз и сознание как в нокдауне. Я ему говорю, успокойтесь, мы знать не знаем вашу жену и абонементы у вас настоящие! Видите, корешки специальным устройством проколоты: один симфонический концерт посетил — дырочка, на второй сходил — еще одна дырочка! Он как заорет: «Дырочка?!! Да я знаю, что у вас тут черта лысого подделают, а не то что дырочку!! В Интернете рекламу читал!» Короче, оттолкнул он меня, и давай тут все громить. Стулья в стены швырять, столы переворачивать, компьютеры колотить. Я его за руки пытался хватать, но он «Убью!» орет, меня отшвыривает и дальше все бьет. «Не подходи! — вопит, — Я контору вашу гнилую уничтожу! Гнезду разврата жизни не дам!! Если б моя жена не знала, что ей квалифицированно помогут обманывать мужа, она бы на это никогда не решилась! Ублюдки! Подонки! Филармония, мать твою!» Меня еще пару раз ударил.

— Тут я пришел, — вступил Нара. — Мы вдвоем попытались его остановить, но он расшвырял нас как паршивых щенят. Приемную разгромил, принялся за кабинеты.

— Почему вы милицию не вызвали? — чуть не плача спросила я. Оказалось, что мне безумно жаль своего уютного рабочего места, жаль цветочек, уже завядший на горке высыпавшейся земли, жаль денег шефа, которые он любовно тратил на обустройство своей конторы, жаль самого шефа, побитого, несчастного и растрепанного.

— Какую к черту милицию!! — воздел к потолку руки Жуль. — Нами и так уже вплотную занимается прокуратура! Мы по уши в… во всяческих подозрениях!! Меньше всего мне нужна тут милиция! Господи, этот гад испортил все! Нужно заново покупать оргтехнику, делать ремонт, восстанавливать репутацию, цветок новый садить…

— Как вам удалось его выставить?

— Никак, — усмехнулся Нара. — Вернее, удалось, но не нам. Бешеный муж уже начал бить окна, но тут на шум прибежал Леша Чесалов. На лице у него была марлевая повязка, рукава халата, как всегда по локоть засучены, а на руках медицинские перчатки, немножко запачканные кровью. Он держал какой-то хитрый стоматологический инструмент с крючочком на конце, улыбался и, гостеприимно распахнув дверь, сказал: «Пройдемте, больной, у меня как раз место свободно, клиент не пришел». Веришь, нет, этот ревнивый бугай как Лешу увидел, побледнел и стал оседать на пол. Чесалов из кармана пузырек с нашатырем достал, перед носом у него помахал и из агентства под мышки вынес. И сказал напоследок, еще раз хулиганить здесь будешь, без наркоза все зубы пересчитаю. Слыхал, как мой кабинет называется? «В зуб даю!» И мерзопакостно так похихикал. Уполз, в общем, ревнивец, а Чесалов сказал, что если помощь еще какая понадобится, обращайтесь, он всегда рад помочь. — Нара захохотал.

Я тоже улыбнулась.

Жуль нахмурился и покраснел.

Мне стало стыдно за свое веселье.

— Константин Эдуардович, давайте, я наведу здесь порядок.

— Да к черту уборку, — отмахнулся от меня Жуль. — Завтра позвоню в фирму «Золушка» и они пришлют сюда бригаду шустрых девчонок с вениками, совками, тряпками и моющими средствами. Главное не в этом.

— А в чем?

— В том, что я впервые усомнился в правильности и полезности своего дела. — Он схватился за голову и взъерошил пальцами волосы.

Побитый, взъерошенный и сомневающийся, он нравился мне еще больше.

Если бы здесь не было Нары, я, пожалуй, бросилась бы ему на шею. Точно, бросилась бы, ведь Милда больше не стояла у меня на пути, а бабка с афиши не бдила мою девичью гордость.

— Но поздно, поздно в чем-либо сомневаться, — пробормотал Жуль, — я уже вляпался по самые уши.

— Мы вляпались, — твердо сказала я.

— Мы, — подтвердил Нарайян.

— Спасибо, ребята, — растроганно сказал Константин. — Когда мы выпутаемся из этой истории, я… я позову вас в ресторан на роскошный ужин! И выдам щедрую премию, и…

— Этого достаточно, — перебил его Нара. — Не стоит расслаблять персонал. А то привыкнем к роскошным ужинам и щедрым премиям. Давайте подведем итог дня.

— Рассказывай первый, — предложил Жуль.

— У меня глухо, как в танке. Опросил весь персонал гостиницы, даже бармена, даже коридорных уборщиц. Все рассказывают одно и то же. В шестнадцать ноль-ноль пришел Подъяблонский, зарегистрировался под своей фамилией, снял самый дорогой люкс, заказал в номер фрукты, шампанское и коньяк, предупредил, что ждет гостью, и больше из номера не выходил. Где-то без трех минут пять в номере раздался хлопок. Горничная подумала, что открывают шампанское, и решила заглянуть в люкс, спросить, не нужен ли лед. На стук никто не ответил, она заглянула в номер и увидела лежащего на полу с простреленной грудью Якова Понкратьевича, как она его уважительно назвала. На ее вопль прибежала дежурная по этажу, и они вместе рванули вниз по лестнице за охраной и администрацией. По дороге им встретились четверо разбитных хорошо одетых мужчин, которые громко переговаривались и были явно навеселе. Мужики поднимались по лестнице открыто, не таясь, и даже успели ущипнуть горничную за известное место. Как потом оказалось, на ресепшен мужчины сказали, что идут в гости к Подъяблонскому и даже показали свои документы. Пока горничная и дежурная собирали охрану и администрацию гостиницы, прошло минут семь-десять. Толпа поднялась наверх, но в номере уже никого не было, ни трупа, ни друзей трупа. Как они покинули гостиницу, никто не видел. Куда делось тело, совершенно непонятно. Даже если Подъяблонский был ранен, это было очень тяжелое ранение, и уйти сам он не мог. Уволочь его тело незаметно для окружающих дружки тоже бы не смогли. Были бы следы крови, да и времени на это надо прилично. В общем, довольно мистическая история с исчезновением пяти человек, один из которых был нежизнеспособен. Менты не могут найти тех, кто приходил к Подъяблонскому. Девочка на ресепшен довольно небрежно посмотрела их документы и ни фамилий, ни имен не запомнила. Вот такая история, шеф. — Нара выплюнул жвачку и закурил.

  36