Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
90 
— На джипе? Не, это Зинона начальство. Он хвастался, что нашел работу по специальности.
— И кто же он по специальности?
— Он? Актер драматического театра. Бывший.
— И что… эта его актерская работа — ночная?
— Эти парни заезжают за ним примерно раз в две недели вечером. Зинон приходит утром довольный и рассказывает всем о волшебной силе искусства.
— Он что, там много зарабатывает?
— Мадамочка, говорил же, скажите прямо — что вам нужно? А то диссертация, нравы, способы выживания… Еще пятьсят и все что знаю, расскажу.
— Правильно, — поддакнул доктор бывших экономических наук. — Новые условия, знаете ли, а жить надо…
— Что, они опять новые? — снова всполошился неарденталец.
Я возмутилась обдираловке, но послушно выложила деньги.
— Зинон появился на свалке полгода назад, — начал доктор наук хорошо поставленным голосом, привыкшим работать на большую аудиторию. — Он действительно артист, причем заслуженный. Зиновий Петров. Актер одной роли. Играл Ленина во времена расцвета социалистического реализма, чем и прославился. Когда спрос на Ленина резко упал, Зинон запил. Дети у него в другом городе, жена умерла. Какие-то дельцы его облапошили, когда он квартиру на меньшую с доплатой менял, и остался он на улице. Месяц Ленина в подземном переходе изображал. Подавали ему хорошо, народ даже специально ходил на него посмотреть. Только конкуренты этого не вынесли, избили Зинона и больше в переход не пустили. Тогда он и пришел на свалку. Смотрим — Ленин идет. Руки за спиной, взгляд с прищуром, кепка… Реквизит у Зинона до сих пор остался. Ленина здесь приняли и даже полюбили, у многих наших тоска по прежним временам. Выделили ему здесь участочек, тем он и жил. Тут и поесть, и попить, и одеться.
— Значит, он по ночам теперь где-то Ленина играет?
— Может, и не Ленина, но кого-то точно играет, и платят ему за это хорошо. Реквизитик у него побогаче стал — костюмы, галстуки, дипломат кожаный, мобильник, и куча всяких очков. Что-то я не помню, чтобы Ильич темными очками увлекался. В-общем, Зинон как-то очень хорошо устроился. Говорит, к весне квартиру купит, но что и где не рассказывает.
— Этот парень седой, — встрял доктор, — его старый друг. Он поэт. Они вместе служили искусству, и вместе выпивали. А горластый, на джипе — это их главный. Режиссер, наверное, хотя с виду не скажешь.
Больше обитатели помойки ничего не знали. Как я их не пытала, рассказ ходил по кругу: пришел на свалку Ленин, прижился, но вскоре нашел денежную работу по специальности с помощью друга-поэта, стал меньше пить, и теперь собирается купить квартиру. А горластый — главный режиссер, хотя с виду не скажешь.
Я распрощалась с «бывшими», но с полпути вернулась.
— Эй! — крикнула я издалека. — А в том «Ягуаре» никаких бумаг не находили? Расписок там каких-нибудь?
Они запожимали плечами.
— Чистая вроде машина была. Ни вмятин, ни крови, ни трупов, ни бумаг, ни даже номеров.
* * *
Мозаика событий, происшедших за последние дни, сведения, добытые мною не всегда праведным путем, позволяли делать выводы. Я чувствовала, что разгадка где-то на поверхности, что я хожу рядом с ней, и не хватает буквально нескольких сильных и четких штрихов, чтобы из хаоса возникла простая и ясная картина. Я хожу где-то рядом, и, кажется, знаю как подойти поближе.
Я изменила планы и не поехала ночевать в квартиру к Сазону. Мне совсем расхотелось сидеть одной на восьмом этаже. На трассе у меня заглох мотор. Наученная горьким опытом, я не стала пинать колеса и протирать фары, а сразу сунулась в бензобак. Бензина не было. На этот раз я его прокатала: сначала лечила депрессию, нарезая круги вокруг города, потом — незапланированная гонка за дедами.
Я проторчала на дороге полчаса, прежде чем появилась первая машина. Старый «Жигуль» ехал как-то странно, зигзагами. Я решила, что водитель в стельку пьян и не стала его тормозить, но он сам притормозил у обочины.
Водитель не был пьян, он был кос на оба глаза и безнадежно заикался.
— Мар, мар, мар, — сказал водитель. — Тьян.
Я поняла, что он зачем-то представился.
— Да мне по-барабану. Хоть Квазимодо. Мне бы отсосать…
— Ыык?! — глаза у Мартьяна сошлись в кучу у переносицы и он подзадохнулся.
— Бензин! — испугалась я за него.
Он расслабился, распустил глаза подальше друг от друга и засуетился, проделывая все необходимые манипуляции.
90 
