Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
35 
Титов был заядлым собачником. В его загородном доме жили два добермана, три шпица, два йоркшира и один громадный кавказец.
– А вот тут липома у нее на башке между ушами, – бормотал Клим, ощупывая собаку. – Опухоль доброкачественная. Вырезать ее надо к черту, от греха подальше. И кормить, кормить красотулю побольше, а то доходя-ага!
– Вот гадость, как он сюда пробрался? – пробормотал Левин, глядя, как Клим обнимает Пантагрюэля, тискает его худые бока, целует в затылок. – Это не мой пес, – пробормотал Левин. – Его мадам завела, чтобы выселить меня из квартиры.
– Прелесть, – не унимался Титов. – А главное, родит скоро.
– Кто родит?
– Ну не ты же. Собака! Как ее зовут?
– Пантагрюэль. Это кобель.
– Сам ты кобель, – искренне возмутился Титов. Тычком в бок он перевернул собаку на спину, раскинул ей лапы и быстро прощупал живот. Собака виляла хвостом, позволяя Титову делать с собой все что угодно. – Ну да, где-то через месяц родит, – задумчиво сказал Клим. – Истощенная очень, но стопроцентно беременная девчонка!
Левин с ужасом вспомнил предсказание мага.
«Шторы рвут, диваны грызут, по квартире стаей носятся, писают, какают, лают, визжат…»
Праздновать с Титовым женский день расхотелось. Захотелось удрать из этой квартиры подальше, может быть, даже к маме, у которой отродясь не водилось никаких собак…
– Что молчишь? Удивлен? Ну, Левин, ну ты и даешь! – развеселился Титов. – Кобеля от сучки отличить не можешь!
– Это какая порода? – чувствуя сильную сухость во рту, спросил Левин.
– Шикарная! Шикарная это порода! Дворняжеского роду девчонка, но сенбернары в родне у нее точно были! Фильм «Бетховен» смотрел?
– Про композитора?
– Про собаку, балда! Вот и у тебя родится куча маленьких бетховенят!
– Куча… – эхом повторил Левин, чувствуя, как жажда дерет глотку и как хочется сделать ноги от надвигающейся лавиной судьбы. – Куча бетховенят…
– Не забудь мне кобелька одного оставить, – распорядился, вставая, Клим. – Заберу в свою псарню до кучи!
– Не забуду… – пробормотал Левин.
Получалось, что магический шар не врал?.. Получалось, что дикие пророчества господина Андрейкина начинали сбываться?..
В голове у Левина навязчиво зазвучали первые аккорды Пятой симфонии Бетховена.
Куча бетховенят…
«Так судьба стучится в дверь», – говорил кто-то про первые аккорды Пятой симфонии. Чуть ли не сам Бетховен это и говорил…
У Левина не хватило духу выгнать Пантагрюэля за дверь, настолько мистическим казалось его превращение из кобеля в беременную суку.
В полубессознательном состоянии Лев накрыл на стол. Выпивки, которую купил Левин, оказалось раза в два больше, чем закуски, которую привез Клим.
– Слушай, а он ничего, – жуя салат из кальмаров, сказала Нора.
– Кто? – Дина залпом выпила третий фужер мартини.
– Левин твой. На актера похож… на этого, как его…
– Депардье!
– Точно! И очки ему очень идут. Вполне такой благородный лорд, не чета твоему хлюпику Стасику. Даже странно, что вы с этим лордом до сих пор не…
– Замолчи! Ненавижу Левина. И Депардье тоже.
Последние слова Дины заглушили раскаты тяжелого рока, грянувшие из соседней комнаты.
– Вот гады! – Нора от возмущения чуть не подавилась салатом. – Ну ничего, мы им сейчас зададим! У тебя музыка есть?
– Есть. Симфоническая.
– Вшивая интеллигенция! Что, ни Раммштайна, ни Блэк Саббата, ни хотя бы Верки Сердючки?!
– Нет. Шнитке, Прокофьев, Рахманинов, Щедрин, Сибелиус…
– Сибелиус! – передразнила ее Нора. – А впрочем, давай-ка зарядим Шнитке, он любую тяжесть перебодает своими синкопами.
Диск плавно уехал в плеер, из колонок тут же грянула какофония звуков симфонического оркестра. Знаменитый Шнитке, схлестнувшись с басами рока, сотрясал стены, рвал перекрытия, сбивал сердечные ритмы и нарушал дыхание…
– Уф-ф-ф! – потрясла головой Нора. – Кажется, получилось.
Дина чувствовала, что напивается. Мартини был сладким, пился легко, пьянил благородно – без водочного угара и пивного дешевого хмеля.
Норе для веселья алкоголя не требовалось, хватало незапланированной беременности. Она вскочила на диван и начала прыгать, высоко задирая ноги.
В соседней комнате тоже творилось полное безобразие. К тяжелому року примешивались дикие вопли, удары в стену и разудалый свист.
– Нам их не перебузить! – крикнула Дина, стараясь перекричать музыку.
35 
