9 
На алкашку тетка не смахивала.
– Чего надо? – нахмурилась продавщица.
– Букетик подарите, Христа ради, – улыбнулась ей Евдокия. – Дохленький какой-нибудь, который вам ничего не будет стоить, а доброе дело на небесах зачтется!
Тетка была такая убогенькая, такая улыбчивая и искрящаяся добрым расположением духа, что продавщица подумала: а почему бы и нет, почему бы не сделать хорошее дело? Тем более что под прилавком пропадал букет облетевших ромашек.
– Держи! – сунула она убогой зеленый веник. – Только там жуки какие-то ползают и плесень на стеблях.
– Спасибочки, – улыбнулась Евдокия и уткнулась лицом в букет. – Жуки и плесень – ерунда! Главное – он весной пахнет! – Она помахала цветочнице рукой, та пожала плечами и опять принялась за семечки. «Какие только придурки по Москве не бродят», – читалось в глазах продавщицы.
Прыгая через лужи, Евдокия перешла дорогу, игнорируя пешеходный переход и светофор. Добравшись до противоположной обочины, сунула зеленый веник в объемную сумку, сняла берет, пригладила непослушные рыжие волосы и вскинула руку, чтобы поймать машину. Не прошло и минуты, как возле нее остановился частник на старом «жигуле».
– Мне до поликлиники по «Скорой» – сурово произнесла Евдокия и, не дождавшись согласия водителя, деловито уселась на переднее сиденье, втянув в салон на разношенных сапогах воду и грязь.
Шофер обреченно вздохнул и поехал. Где-то он слышал, что по «Скорой» водители обязаны довозить пассажиров бесплатно.
Евдокия расслабилась и улыбнулась.
Больше всего в жизни она любила халяву. В запасе у нее была тысяча способов заполучить бесплатно то, за что другие платили деньги.
Конечно, у Евдокии не было ни десяти детей, ни мужа-алкоголика, ни матери-инвалида. Она была одинока, как перст и свободна, как ветер. Сегодня день у Дуськи особенно удался. Как многодетной матери, сердобольная продавщица на рынке отсыпала ей из «некондиции» килограмм подгнивших яблок, а в «секонд-хенде» Дуське удалось под свою широкую юбку незаметно напялить еще три юбки и одни брюки. Она ушла из «секонда» потолстевшая и довольная тем, что ее не поймали.
Евдокия была счастлива тем, что умела получать от жизни пусть не все, пусть поношенное, подгнившее, облетевшее, с жучками и плесенью, но зато бесплатно. Зарплата, полученная утром от хозяек, лежала в сумке целехонькая.
И только одного не получалось у Евдокии заполучить на халяву – неземную любовь, о которой ей так мечталось. Мечталось редко, как правило, раз в году, вот именно в такое время, когда весна настойчиво зарождалась в недрах хмурой московской зимы. Когда до Восьмого марта оставалось недели две и все, все вокруг ждали обновления и любви – даже старушки на лавочках, даже бездомные больные собаки.
– О, господи, – вздохнула Евдокия и, повернувшись к водителю, строго спросила: – И отчего вы ездите на такой развалюхе? Неужели не можете позволить себе нормальную иномарку?
Совершенно неожиданно у водителя оказался изысканно-чеканный профиль кавказского замеса, черный шлем роскошно-густых волос и пронзительно-голубые глаза.
У Дуськи сердце ухнуло вниз, и она ох как пожалела, что на ней три халявные юбки и одни брюки из «секонда», от которых она казалась на три размера толще; что из сумки несет подгнившими яблоками, а с ободранного букета лезут к ней на подол черные маленькие жучки…
– Пристегнитесь, гражданочка, – сухо попросил знойный водитель. – И приготовьте денежки за проезд. Вот перестану халявщиков возить, глядишь, и на новый автомобиль наскребу.
«Накрылась зарплата, – тоскливо подумала Евдокия. – Минус как минимум сто рублей. Нет, ну какой красавчик! Знала бы, что встречу такого, с утра бы накрасилась и хозяйкиными духами надухарилась! А может, он и не красавчик вовсе? Может, это весна по жилам гормоны пустила?!» – попробовала образумить она себя. Но сердце не вняло разуму, оно так и осталось в желудке, дыхание сперло от предвкушения любви, счастья и обновления. А ведь Дуська не была ни древней старухой, ни бездомной больной собакой, Дуське исполнилось всего тридцать два года, и в ее жилах, подгоняемая весной и гормонами, текла молодая горячая кровь.
– В милиции обещали завести уголовное дело! Они говорят, что во всем разберутся! Может быть… разберутся. Но когда это будет?! Сколько времени пройдет? Фирма «Юпитер» как в воду канула! Офис закрыт. Где дирекция и риелторы, никто понятия не имеет! Ужас! Нора, как я могла так вляпаться?! Как?! Почему я?! Эта оксфордская скотина завезла в мою квартиру свою мебель, свои ковры, свою посуду и свою бытовую технику! Он за свой счет поставил вторую дверь и застеклил балкон! Мои вещи растворились в его хламе, как… чайная ложка сахара в тонне песка! Мое присутствие в квартире почти незаметно! Он чувствует себя полным хозяином! Я мечтала, что в моей квартире будет много пустого пространства, много света и воздуха, а теперь там все заставлено, утыкано и… уделано!!! Он кухню со встроенной техникой заказал! Мой стеклянный столик стоит у окна, я завтракаю, как сиротинушка, пристроившись на кончике стула, готовлю украдкой, мой холодильник вытеснен в коридор. Плетеная мебель-«прихожая», которую мне делали на заказ, стоит в комнате, где я ючусь, вперемешку со спальным гарнитуром, стенкой и мягкой мебелью!! У-у-у, Норка, кажется, я убью его! Он храпит по ночам, жрет мои продукты, моется моим мылом, ворует туалетную бумагу и десять раз на дню драит пол, потому что любит ходить босиком! Он нигде не работает и целыми днями торчит дома, потому что, видите ли, решил отдохнуть после десяти лет беспробудной пахоты! Мне пришлось вызвать слесаря и врезать замок в дверь своей комнаты, чтобы он не вздумал рыться в моих вещах, пока я на работе! Я ненавижу его, Норка! Мы живем в квартире всего несколько дней, а я чувствую, что готова подсыпать яду в продукты, которые он ворует!
9 
