Особенно,... 
86 
Отогнав ужасные образы американской действительности, Вэри мысленно перебрала все известные ей приветствия других народов. По привычке, конечно же, хочется выполнить «рицу-рей». Но ведь эта коряга уже намекнула, что мы не в Японии. Может, местное «намасте»? Однако у этой клетчатой совсем не индийский видок. Скорее, Европа какая-то…
Ну, пусть будет неовикторианский «книксен». Вот еще бы вспомнить, с какой ноги… А-а, ладно, пусть кривочипый работает.
Она открыла Третий Глаз и выбрала нейроскрипт. Правая подошва тут же коснулись коралловой мостовой: искин-хореограф отвел назад ногу хозяйки, но без сандалии. Мостовая была шершавая и теплая.
К частью, столик скрывал от клетчатой и ноги Вэри, и отдельно стоящую сандалию с оборванным ремешком. Завершив дурацкое приседание, Вэри взглянула на седого человека за другим столиком.
Если у клетчатой только в глазах и светилась жизнь, то здесь все наоборот. Темно-серые, как у младенца, глаза — cамая неизменная часть лица. Два спокойных ледяных острова в дрожащей воде складок и морщин. Миг назад это волнующееся озеро было лицом пожилого мужчины. Но теперь его черты расплылись, а затем стали быстро складываться в нечто знакомое, очень знакомое…
Вэри быстро перевела взгляд на собственные ноги и поднесла руку ко лбу. Холодный камешек был на месте.
— Вы опоздали на шесть минут, — заметил мужчина.
— На нее напали гунды после выхода из зоны прошивки. — Марта села за свободный столик и указала Вэри на стул рядом с собой. — Это моя вина, профессор.
— Вижу, она не дала себя загундить. Однако после таких столкновений невредно подкрепиться.
Он хлопнул в ладоши. Вэри подняла глаза. Но чтобы не смотреть снова в странное лицо, стала разглядывать одежду мужчины. В памяти всплыло слово «камзол». Однако она не была уверена, что этот длинный синий пиджак с алыми цветами на отворотах должен называться именно так. С этой новоархаичной модой появилось столько всяких фасонов…
— Мне как обычно, — бросила Марта.
Вэри готова была поклясться, что всего миг назад за спиной наставницы никого не было. Но сейчас там стоял еще один мужчина. Маленький золоченый планшетик, почти утонувший в его ладони, лишь подчеркивал монументальность фигуры. А густые усы, похожие на расколотую обувную щетку, отлично сочетались с челюстью сорок пятого размера. «Не ладно скроен, да крепко сшит», обычно говорила Марта о подобных типах.
Толстую шею усатого верзилы крепко стягивал стоячий воротник белого френча. «Любимый фасон мелких полицейских шишек и больших политических снобов», отметила Вэри. И тут же опять засомневалась. Кажется, здесь он играет другую роль…
Ах, ну да. Марта же предупреждала. Артель находит людей с нужными ей способностями среди самых разных профессий. Но чтобы работать в Артели, им подыскивают необременительную «основную работу»… скажем, делают их управленцами средней руки в сфере гуманного обслуживания. У руководителей рангом повыше и исполнителей рангом пониже обычно нету свободного времени. А вот серединка… Мужчинам это, наверное, даже легче — из них настоящие руководители редко выходят, зато в службах гумподдержки их полно. Вот и этот усатый вполне смотрелся бы в роли метрдотеля в каком-нибудь небольшом ресторанчике. Знай себе стой на виду целый день, вся работа. Идеальное место для модельера Артели.
Усатый вдруг обернулся к ней.
Баг, да что у них всех с глазами?!
У этого глаза двигались так, словно рисовали бурное море за спиной собеседника. Вроде бы на тебя смотрит — и в то же время насквозь, куда-то вдаль, то влево, то вправо. Вот кому дурить сканеры. От такого взгляда сама себя чувствуешь как китайская голограмма.
Вэри поглядела на Марту. Та едва заметно покачала головой. «Опять сваливаешь на других свои проколы, шпилька?»
Да помню, помню…. Разные типы психики, у всех свои способы коммуникации. Визуалы, аудиалы, кинестетики, дигиталы и прочие. Зрительный контакт никогда не был твоей сильной чертой, куколка. Расслабься. Не умеешь смотреть в глаза — слушай, как скрипит обувь.
Вэри посмотрела вниз. Человек в белом френче носил неброские черные туфли с острыми носками и мягкой, довольно толстой подошвой. Обувь как обувь — без декоративной пыли, но и не самомоющаяся. Ни германских реактивных движков, ни испанских биозастежек с глазами. Да и аудиоприставки как будто нет: никакого цоканья, хлюпанья, скрипа. Стоит себе тихо. Точнее говоря, почти незаметно качается, мягко так переносит вес с пяток на носики и обратно… Ха! У него пъезоаккумуляторы! Потому и подошва такая толстая.
86 
