Особенно,... 
45 
— Я чувствую себя прекрасно. — Она закрылась одеялом до подбородка. — Какая внимательность! Но не стоит прикидываться — здесь никто это не оценит.
Адам прищурился и пожал плечами.
— Как угодно!
Он повернулся, чтобы уйти, и грудь ей, словно тяжелым камнем, сдавило раскаяние. Ведь в прошлый раз он проявил к ней искреннее сочувствие, увидев ее расстроенной. Может быть, она несправедлива к нему, и он, в самом деле, беспокоится?
— Адам! — окликнула она, поддавшись порыву. — Могу я задать тебе вопрос?
Он оглянулся, серые глаза, суровым долгим взглядом, посмотрели в ее светло-голубые. Она заметила, как его напряженно поднятые плечи несколько расслабились. Ей даже показалось, что он улыбнулся.
— Пожалуй, тут я твой должник.
— Это насчет Рози… — Клодия знала, что рискует снова навлечь его гнев на свою голову. Он никогда не простит ей, что она скрывала от него ребенка. Но ей необходимо было знать. — Я не совсем понимаю, зачем тебе все это. Ну, со мной понятно: я родила ее, любила на всем протяжении ее недолгой жизни. Ты же всего несколько недель назад узнал, что она существует. И твое желание иметь ее при себе на законных основаниях было настолько сильным, что ты заплатил за меня чудовищные долги и женился на мне, несмотря на все презрение, которое ко мне испытываешь…
— Ты находишь это странным?
Голос его также немного смягчился.
— Я не думала, конечно, что ты останешься совсем равнодушным, — уточнила Клодия. — Я вполне поняла бы, если бы ты захотел видеться с ней время от времени. Не обременяя себя…
— …кучей чужих долгов и женой, которую презираю, — закончил за нее Адам. Он подошел к кровати и сел с краю, и Клодия быстро отодвинула ноги в сторону. — Я и, правда, презирал тебя… После того, как узнал, что у меня есть пятилетняя дочь, я думал о тебе очень нелестно. Но только до тех пор, пока не понял, почему ты поступила именно так. Совсем махнуть рукой на потерянные годы я не могу, но и осуждать тебя не берусь.
Имел ли он в виду, что больше не питает к ней неприязни? Клодия очень хотела спросить, но не решилась. В тусклом свете ночника трудно было что-то прочесть в его глазах, но губы сложились в полуулыбку. До чего ей хотелось поцеловать их… Она даже стиснула зубы, чтобы остановить непослушные мысли.
— Может быть, если я объясню, почему мне так понадобилась Рози, ты лучше поймешь меня, и перестанешь смотреть как на самодура и тирана? — предположил Адам. — Возможно такое, как ты полагаешь?
— Попробуй!
Если ответ Клодии прозвучал дерзко и вызывающе, в этом не было ее злого умысла. Не могла же она сказать: «Я смотрю вовсе не так, я смотрю на тебя с любовью».
Внезапно она испытала невероятное облегчение. Ей уже не надо было бороться с собой, со своими чувствами. Она не переставала любить его и никогда не перестанет. Признав этот факт, Клодия скорее сумеет ужиться с ним.
— У нас обоих семья состоит из одного родителя, но на этом сходство кончается. Ты лишилась матери в десять лет — тебя постигла тяжелая утрата, Кло. — Он употребил уменьшительное имя наедине с ней, не предназначая его для посторонних ушей, и в сердце Клодии вспыхнула радость. Но она постаралась скрыть свои чувства — он сочтет ее круглой дурой, если только догадается, что она испытывает. — Но у тебя остались воспоминания о счастливой семейной жизни и отец, который бесконечно тебя любит, и славная Эми, конечно же. Ты знала, почему твоей мамы нет с тобой. А мой отец оставил нас, когда мне было всего пять лет, и я не понимал, почему. После его ухода, мама почти все время плакала, а когда я подходил к ней, отталкивала меня. Я решил, что отец бросил нас из-за меня. Я страшно тосковал по нему и все спрашивал, когда он вернется, но это только еще больше все портило. Она продолжала горевать до тех пор, пока не умерла.
Скорбь смягчила его низкий голос.
Глаза Клодии заволокло слезами.
— Адам, я ничего не знала об этом. Каким же ты был несчастным!
Она проглотила подступивший к горлу комок. Адам продолжал:
— Мне почти исполнилось семь, когда в моей жизни появился дядя Гарольд. Он был маминым братом, холостяком, владельцем преуспевающей компании. Позднее он объяснил мне, что так и не женился, поскольку не такой он глупец, чтобы привязать себя к одной женщине, а потом еще и отдать своими руками половину всего состояния, если эта женщина потребует развод. Можешь представить себе, какой это был холодный, суровый, расчетливый человек. Он сказал, что мама испортила меня своим воспитанием, и собирался взять меня к себе и сделать из меня мужчину, способного, когда придет время, занять его место. Этот процесс предполагал мое обучение в школе-интернате. Я же знал только, что не хочу, чтобы из меня делали «мужчину», как не хочу выполнять и других требований дяди, который внушал мне страх. Мечтал, чтобы вернулся мой отец. Я отчетливо помню день… — он заговорил быстрее, словно угадал, что она собирается издать какие-то сочувственные слова, и не испытывал желания их выслушивать, — когда я высказал ему все это. Что заранее ненавижу предназначенный мне интернат, что жду возвращения отца. Он заявил, что я никогда больше отца не увижу. Так и случилось, его следы затерялись где-то в Южной Америке лет двадцать тому назад. Потом дядя разъяснил мне, что отец женился на маме только ради денег.
45 
