Особенно,... 
131 
— Знаешь, — сказала Мадленка, — я до последнего не была уверена, кого ты покрываешь: ее или меня.
Крестоносец усмехнулся.
— Она никогда не была добра ко мне, — сказал он. — Если есть человек, ради которого я бы ничего не пожалел… ни моей жизни, ни моей бессмертной души… то ты знаешь, кто это. Ты будешь со мной?
— До самого конца, — твердо сказала Мадленка, — обещаю тебе.
Через неделю Филибер со своим отрядом покидал замок князей Диковских, захватив с собой и синеглазого, который вполне окреп и мог держаться в седле. Мадленка, ее двое слуг и горничная, которых оставил отец, двинулись вслед за ними. Не успели они отъехать, как Мадленка услышала, что ее кто-то окликает, и увидела мчащегося во весь опор князя Августа. Мадленка не попрощалась с ним и вообще, хотя он выказывал всяческую заботу о ней в те дни, последовавшие за ранением, у нее не было ни малейшего желания лишний раз встречаться с ним. Тем не менее она натянула поводья и сделала сопровождающим знак остановиться.
Ты уже уезжаешь? Я должен проводить тебя.
И он поехал бок о бок с ней. Стояла осень, и деревья, расцвеченные в золотые, алые, пурпурные тона, радовали глаз. Август говорил о всяких пустяках, о перестройке замка, о том, что, наверное, скоро снова будет война с рыцарями, и о том, что епископ Флориан строит ему козни. Август был убежден, что почтенный прелат выступал заодно с убийцами матери Евлалии, но Мадленка полагала, что тот, как человек здравомыслящий, о многом догадывался, но попросту закрывал глаза на происходящее. По большому счету ей это было неинтересно, и только ради Августа она делала вид, что слушает его. Август рассказывал, что теперь, когда он унаследовал богатство Диковских, к нему посваталось уже четыре знатные невесты, тогда как раньше их родители его и в упор не видели.
— А ты? — спросил он внезапно.
— Что — я?
Ты бы вышла за меня?
У Мадленки, перехватило дыхание, но только на мгновение. Она тотчас овладела собой и звонко рассмеялась.
— Я! Да кто я такая, в конце концов?
— И все-таки? — настаивал он. Мадленка тряхнула головой.
— Нет.
Крестоносцы, опередившие их на расстояние нескольких полетов стрелы, затянули веселую песню, и их голоса доносились до ехавших в молчании Мадленки и ее спутников.
— Это твое окончательное решение? — спросил Август. Сейчас он более всего походил на обиженного ребенка.
— Да, Август. И не спрашивай, почему.
— Я и не хочу. — Август закусил губу. — И ты уйдешь с ним? С ним? Боже мой! Но что он может дать тебе, Мадленка? Он наш враг, он рыцарь, он крестоносец, и он… он не проживет долго. Твоя семья отвернется от тебя. Твои друзья…
— Мне никто не нужен, кроме него.
— Ты губишь себя, — тихо сказал Август.
— Прощай, — отозвалась Мадленка и крепче сжала в руке поводья. — Будь здоров и не изменяй своей княгине.
Август ничего не ответил. Он пропустил ее маленький отряд вперед, а сам не спеша двинулся обратно. Несколько раз он обернулся, словно надеялся, что его позовут; но Мадленка уходила от него все дальше и дальше, и вскоре и она, и ее слуги исчезли за поворотом.
На развилке Мадленка отпустила своих спутников. Она дала им все деньги, какие у нее были при себе, и велела возвращаться домой. Ее решение никого особенно не удивило. Слуги поклонились ей и удалились по той дороге, что вела в имение ее отца.
Оставшись одна, Мадленка вздохнула полной грудью. Ей было и радостно, и страшновато, и немного грустно. Что-то ждет ее впереди? Но в глубине души она не сомневалась, что поступает правильно.
Крестоносцы на дороге затянули очередную песню. Один голос начал, другие подхватили. Песня была старая, ее написал Вальтер фон дер Фогельвейде еще два века назад. Мадленка подняла голову, вслушиваясь в слова.
- Там под кленом,
- На лужайке,
- Где мы с любимым счастье нашли,
- В траве зеленой
- Красные маки
- И белые лилии расцвели.
- Там в лесу среди ветвей, -
- Тиндарадай! -
- Пел так сладко соловей!
Мадленка улыбнулась. Перевернута страница, и начинается новая жизнь. Она сделала все, что могла. Она отомстила за брата, она разорвала паутину лжи, но теперь настало время подумать о себе. Кто-то не поймет ее, но ей это безразлично.
- Знают все люди,
- Что вместе со мной
- Лежал на лужайке любимый мой.
- Что было и будет,
- Никто под луной
- Не знает, кроме меня одной
- И птички, скромной и серой на вид,
- Тиндарадай! -
- Но она промолчит!
Мадленка повернула коня и двинулась туда, где вдали алели стены и башни Мальборка.
131 
