103 
На следующий день у меня были важные переговоры, но я понял, что просто их не выдержу.
Остался дома, собирался почистить ноутбук и потом, когда мне чуть полегчает, отъехать куда подальше и просто выбросить его. Но Джой стал выть так, что мне позвонили обеспокоенные соседи. Чтобы не вызывать подозрений, я вывел его в лес, а потом…
Появление Лики возле моего дома меня насторожило. Я с трудом сдерживался, чтобы не нахамить. И одновременно затерзали подозрения: а если она что-то выяснила? Все-таки очень странно, что эта россиянка, которую я видел в несвижской гостинице, вдруг оказывается в Ратомке. Неужели Виктория оставила какой-то след, который ведет ко мне?
Обморок Лика изображала бездарно, ей явно далеко до способностей Вики.
Я нес ее на руках в дом, и меня раздирали сомнения, как поступить. Выставить ее вон? Но ведь она пойдет к Надольскому, она его знает, звонила ему по телефону! Нет, мне нужно точно выяснить, что именно ей известно.
Пробормотав, что иду за врачом, я вышел через главный вход, вернулся в дом через боковой, поднялся на второй этаж…
Нет, проблема даже не в том, что Лика покопалась в моем ноутбуке. Она, как выяснилось, все знала об Алесе, о ее диссертации. Девчонка оказалась в полушаге от объяснения причин произошедшего. И с ее прытью, в этом нет никаких сомнений, она бы скоро докопалась до истины. У меня просто не оставалось другого выхода…
Надеюсь, с ней скоро все будет кончено. Естественная смерть не вызовет никаких подозрений, и…
Шаги? Я действительно слышу шаги, кто-то ходит по гостиной…
Эпилог
Лика оторвала взгляд от экрана ноутбука и вздохнула.
Книга почти готова, осталось написать совсем немного.
Рассказать, что неуемную героиню, списанную с себя, любимой, спасла практичность таксиста и полная автомобилизация жителей коттеджного поселка в Ратомке. Таксист не захотел возвращаться из пригорода без клиента, прождал час возле выезда на шоссе. А потом решил направиться к дому Шимова и узнать, может, москвичка вся в слезах, уже хочет отправиться в Минск.
Калитка оказалась открытой. Все-таки изображение обморока оказалось стратегически правильным решением, которое, по большому счету, спасло жизнь.
Как отреагировал бы на звонок и вопрос Шимов, угадать несложно:
– Спасибо, в ваших услугах не нуждаются, а девушка вам этого сказать не может, потому что она в настоящий момент в душе.
Но Шимов, поднимая на руки «потерявшую сознание» гостью, просто не закрыл калитку. Таксист прошел на участок, увидел через окно бассейна, что потенциальная клиентка, полуобнаженная, примотана к шезлонгу, а рядом сидит Дмитрий с газовым пистолетом…
Парень оказался не робкого десятка, зашел на крыльцо. Дверь была закрыта, но он проник внутрь через открытое окно гостиной. Услышав шаги, Дмитрий поднялся наверх.
Было очень страшно прислушиваться к шуму завязавшейся в гостиной драки. Сначала раздался звук выстрела, потом что-то крушилось, ломалось, трещало…
– Я же вам говорил, не надо было сюда ехать, – спустившись вниз, заявил таксист. – И сами намучились. И я постоянного клиента потерял. Дмитрий Александрович – мужик крепкий. Но у меня разряд по боксу. Так что он отдыхает в нокауте.
– Надо вызвать милицию! Шимов – преступник!
Таксист пожал плечами, достал сотовый телефон:
– Надо так надо…
– И в «Скорую» позвоните! Меня покусали клещи, наверное, зараженные энцефалитом.
«Скорая» и милиция приехали почти одновременно.
Потом была лошадиная доза антибиотиков. Долгая муторная процедура дачи показаний.
Поскольку для оформления всех бумаг требовалось время, пришлось еще задержаться на пару дней в Минске. И все-таки очень хотелось познакомиться с Алесей, попытаться понять, является ли она жертвой или сообщницей.
В больнице, где находилась девушка, стало совершенно понятно: никаких криминальных наклонностей у обладательницы таких чистых, ясных глаз быть просто не может. Алеся оказалась очень искренней, откровенной, обаятельной…
«Я только теперь, когда ко мне пришли из милиции, вспомнила, что несколько лет назад Шимов пытался со мной знакомиться. Но я не давала ему никаких поводов думать о том, что у нас могут быть какие-то отношения. Таких предложений мне вообще поступало много, особенно после участия в конкурсе красоты. Казалось, весь Минск заваливает меня визитками, и для каждого холостого состоятельного человека – просто вопрос принципа заполучить жену с «титулом», как породистую собаку, честное слово! Я старалась никого не обижать и одновременно сразу же давала понять: меня такие предложения не интересуют. Мне всегда было важно другое: духовная близость, общность интересов, – рассказывала она, с трудом приподнимаясь на больничной койке. – Я давно забыла об этом человеке! А когда начали происходить эти жуткие преступления, стала подозревать мужа. Он был так оскорблен моими обвинениями, что сильно толкнул, и я упала. Не знаю, смогу ли я простить его. Я сейчас ничего не понимаю. Только чувствую, что моя жизнь разрушена. Не знаю, как продолжать работу над диссертацией, я ведь постоянно буду помнить, что произошло… Знаете, я плохо помню Шимова. Кажется, он производил впечатление недалекого, уверенного, что может получить все, человека. Но не агрессивного. Как он только мог совершить столько убийств!»
103 
