38 
Глаза старого принца наполнились слезами, и слуга, который провел их к нему, деликатно намекнул, что его высочеству надо отдохнуть.
Сабрина подумала, что, уходя, надо сделать реверанс, но не стала. Слуга вывел их за дверь и провел в коридор.
— Вы должны извинить принца, — сказал он. — Он потерял свою жену много лет назад. Но сегодня, когда он говорил о ней, воспоминания вернулись.
— Мне очень жаль, — сказала Сабрина.
— Мне тоже, — сказал Зак.
Слуга нажал кнопку лифта, поклонился и, не говоря ни слова, вернулся в номер к хозяину.
— Мне так жаль принца, — сказала Сабрина. — Но благодаря ему я знаю, чем мы займемся сегодня днем. Я думаю, Мэг поймет, что мы заняты.
Они спустились к себе в номер, переоделись в джинсы и свитера. На улице и поймали такси и поехали в парк Голден-гэйт кататься на лодке.
На берегу озера расположились художники с мольбертами. Зак взял напрокат лодку, они сели в нее и оттолкнулись от берега. Теперь они сидели рядом, у каждого в руках было весло.
Сабрина едва сдерживалась, чтобы не сказать что-то вроде: «А мы неплохая команда!» или «А какие воспоминания сохраним мы?».
Вместо этого она восхищалась уточками, которые плыли рядом с их лодкой и ждали, пока им кинут крошек. Зак показал ей черепах, которые грелись на солнце на бревнах и камнях.
Они старались не говорить на темы, которые имели хоть какое-то отношение к любви и браку, болезням и здоровью, к воспоминаниям, которые бы длились вечно.
И тут Сабрина вспомнила о детях Зла.
— Детям бы понравилось здесь, правда? — спросила она Зака.
— Да, если бы они не свалились в воду, — сказал он. — Брендан мог бы сильно испугаться.
— Лили бы не испугалась. Она бы быстро организовала всех по группкам, — сказала Сабрина, улыбаясь.
Причалив к маленькому острову посередине озера, они вышли из лодки. На холме они устроили пикник. Перед ними как на ладони лежал Сан-Франциско, весь в отблесках заходящего солнца.
Это казалось слишком идеальным. Принц Фредерик прав. Но все уже заканчивалось.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В воскресенье утром Сабрина проснулась с мыслью, что сегодня последний их выходной. Два дня пролетели как один миг.
Они молча собрали вещи, оделись и вышли из отеля. Поймав такси, доехали до округа Тендер-лойн, в беднейший район города, в церковь. Они вошли и сели сзади. Рядом с ними сидели бездомные, бедняки и бродяги. Сабрина поделилась с Заком песенником, и они стали подпевать хору.
Спокойствие снизошло на Сабрину. Она поняла, что ей не следовало мечтать о том, чего она не могла получить. Самым лучшим было смириться и принять все, что в ее жизни есть хорошего. Зак был первым в этом списке.
Возможно, это был хор или музыка, а может, и священник, которого прихожане в нужных местах поддерживали словами «аминь», но Сабрина вдруг почувствовала себя единым целым с людьми, собравшимися в этой церкви.
— Не знаю, почему я раньше никогда сюда не приходила, — умиротворенно сказала она Заку, когда они вышли из церкви. — Она так не похожа на те пригородные церкви, которые я посещала.
Зак согласился. Музыка что-то изменила в нем. Впервые за долгое время он не чувствовал себя чужим среди людей. Церковь подействовала на него так же, как и на Сабрину. Он взял ее за руку, и они пошли пешком до отеля, чтобы выписаться и забрать вещи. Как раз вовремя. Он не выдержал бы еще одну ночь с Сабриной. Еще немного — и, пожалуй, он отказался бы от своего намерения исчезнуть из ее жизни.
В тишине доехали до ее дома. Зак, сдерживая себя, поцеловал Сабрину в щеку на прощание и, не оглядываясь, уехал.
Он не хотел видеть выражение ее лица. Зачем? Она вернется к себе домой и заживет своей прежней жизнью. И его не должно быть в этой жизни.
В машине он включил мобильный телефон. Пришло сообщение от его брата.
— Привет, Эл! Извини, я не ответил на твой звонок, у меня был выходной.
— Выходной? — удивился его брат. — И ты даже выключил свой телефон?
— Да, — сказал Зак.
Он не хотел больше ничего говорить, но не мог удержаться.
— Мы с Сабриной пили кофе с принцем.
— Что? Ты, Сабрина и принц? Подожди, я расскажу об этом детям!
Эл был так потрясен этой новостью, что даже ничего не спросил о Сабрине. Слава богу. Потому что, если бы он спросил, он разворошил бы целый рой болезненных мыслей и воспоминаний.
38 
