104 
– Ее убили, а машину столкнули в пропасть, – сказал Игорь. – Это же ясно как день…
– Но наши люди прочесали все посадки, всю лесополосу, дошли до соснового бора, но там, видать, большая группа отдыхающих развлекалась, так что никаких следов…
Шубин бросил взгляд на Крымова. Тот молчал. Молчал и не собирался рассказывать о том, кто именно развлекался в лесу и каким образом. Шубин вдруг подумал: а что, если и Сазонов с Корниловым иногда принимали участие в таких зрелищах, вернее, были зрителями этих зверств? Люди – оборотни, не знаешь, чего от них ждать… Быть может, Крымов тоже так подумал, а потому решил не рисковать и не рассказывать им о собачьих боях?
– Время идет, – говорил Крымов Сазонову. – Время идет, а дела наши стоят. А что будет теперь, когда исчезла Юля, я вообще не знаю… Сегодня целое утро думал о том, как и где ее искать, но ничего не придумал…
– Ты, наверно, всю ночь не спал, поэтому тебе в голову ничего и не пришло. А я подумал вот о чем. Что, если твоя Земцова затаилась нарочно? Тебе такое в голову не приходило?
И тут Крымов взорвался. Он кричал на Сазонова, называл его «лентяем, вымогателем, свиньей, скотиной». Потом выбежал на улицу. Он понимал, почему Сазонов так себя вел, – ему проще было никого не искать. Больше всех работала Юля. Она везла основной груз, и теперь, когда ее не стало, Сазонов будет находить тысячи причин, только бы ее не искать…
Он понимал: теперь работать ему станет намного сложнее. И перекроются многие информационные каналы. И никакие деньги не заставят подчиненных Сазонову людей работать на Крымова. Будет приказ – и появятся препоны.
Он никогда не любил Сазонова – считал его бездельником, болтуном и любителем поживиться за чужой счет.
Крымов сел в машину и открыл в ней все окна. Жара спала, ветер теребил волосы. Машина летела по улицам города навстречу непогоде, смури, дождю…
Перед глазами все расплывалось. Крымов то и дело доставал носовой платок и утирал слезы.
Остановившись у городской клиники, он выскочил из машины и взбежал на второй этаж. Остановился перед табличкой «Гнойное отделение». Но в кабинете Иноземцева не оказалось. И тогда Крымов поехал к нему домой.
Он долго и упорно звонил, пока за дверью не послышались торопливые шаги.
– Кто? – услышал он знакомый голос.
– Открывай, бестия… Это я, Крымов!
Дверь распахнулась, и он увидел закутанного в длинный темный халат Иноземцева.
– Господи, разве можно так звонить? – спросил он, впуская Крымова, заглядывая ему в глаза. – Я не один… – прошептал он, гримасничая и яростно жестикулируя, давая понять, что дальше коридора продвигаться не следует. – Она не одета…
– Послушай, меня твои бабы, Иноземцев, не интересуют… Как и мужики…
Всем известно, что ты дерьмо… У тебя Юля была? – Крымов втолкнул расслабленного и ошарашенного таким оборотом дела Сергея в кухню и прикрыл за собой дверь. – Ну же, отвечай!
– Нет, не было… С какой стати?
– А с такой, свинья, что она должна была вчера увидеться с тобой и расспросить про кольцо Шониной… Так вот. Она поехала к тебе, а спустя несколько часов ее машину взорвали и сбросили в овраг. В пятнадцати километрах от города… Вот я и спрашиваю тебя: где она? Куда вы ее дели?
– Н-никуда! Ты что, Крымов, хочешь повесить на меня убийство Земцовой?
– Убийство? Кто сказал, что убийство? Ты что, знал, что ее убили?
Отвечай!
– Я ничего не знаю, мне нечего отвечать… И кто дал тебе право так со мной разговаривать? Ни о каком кольце я ничего не знаю… И вашу Шееву… тоже…
– Не Шееву, а Шонину, понятно? Инну Шонину какая-то скотина в прошлом году привязала к кресту в Затоне и сожгла… А ее кольцо, которое ей подарил брат, – с бриллиантами – оказалось у тебя. Откуда оно у тебя?
– Я не знаю ни про какое кольцо!
Иноземцев был непробиваем. Тогда Крымов ударил Иноземцева по физиономии – да так, что тот упал прямо на кухонный стол. Со стола посыпалась посуда, зазвенело стекло… Но на шум, как ни странно, никто не прибежал…
Пока Иноземцев приходил в себя, Крымов бросился в комнату, где застал парочку, совершенно не обращавшую на него внимания. Широкая кровать – это все, что им было нужно на сегодняшнее утро. Они не заметили отсутствия Сергея и продолжали заниматься своим делом. На столе стояла пустая коньячная бутылка, на блюдце красовались дольки апельсина. У женщины были длинные рыжие волосы и очень белое тело. Мужчина же был огромен; тело его поросло густой черной шерстью. И оба – изрядно пьяны.
104 
