Особенно,... 
60 
– Вы разбудили ее? – очнулась Валя от своих раздумий, представляя Симу в тот момент, когда она принимала это решение – воспользоваться сходством с племянницей и отправиться получать чужое наследство... – Вы разбудили ее, спросили про заячью губу?
– Нет. Поскольку она была сильно пьяна, мы перевернули ее на живот и рассмотрели лопатки...
– У меня под левой лопаткой большая темная родинка... – поспешила вставить Валентина и взглядом попросила Ольгу перевести.
– Да, это была вторая, и последняя примета, которую сообщил Ульрике Гюнтер. Кстати сказать, я должна перед вами извиниться... Ведь, чтобы удостовериться, что на этот раз я вижу перед собой настоящую наследницу Хоффмана, мне пришлось в тот вечер, когда вы приехали, подмешать вам в питье немного снотворного, я не имела права на ошибку, я должна была увидеть эту родинку... Если бы я этого не сделала, то, осматривая Валентину, я могла бы разбудить вас обеих... Это было слишком рискованно. А так... Вы обе крепко спали, и я могла внимательно рассмотреть и родинку, и губу...
– Теперь понятно, почему нас мутило и болела голова... – заметила Ольга.
– А вот на лопатке нашей русской ничего не было... – продолжила Люлита. – И это было таким ударом! Ульрика спустилась вниз, в гостиную, в состоянии, близком к обмороку. Ведь получалось, что она разболтала тайну совершенно посторонней женщине, присвоившей себе паспорт настоящей Валентины Тумановой! Что нам было делать? Мы же не могли вот так запросто выставить ее за дверь. Все-таки чужая для нее страна, чужой город... К тому же она совершенно не знала языка. И пока мы раздумывали над тем, как поступить, наступило утро. Ульрика накормила эту женщину завтраком. Не успела она вымыть посуду, как к ней заявился Юрген, ее сын. Увидев русскую, он сразу же предложил показать ей город. И началось... Эта девушка практически не появлялась в доме Ульрики, Юрген водил ее по самым злачным местам. Я почему в курсе... Просто Юрген отлично знает, где в нашем городе можно повеселиться, выпить, покурить. Они словно нашли друг друга – эта русская и Юрген. Ульрика сходила с ума, поджидая свою гостью. Сто раз подогревала ужин. Юрген вел себя так, словно влюбился в эту девушку. А она просто светилась от счастья. Еще бы – ведь она теперь без пяти минут миллионерша! Но я сказала Ульрике, что Юрген ухаживает за ней не просто так, он что-то подозревает, а может, и знает. Он и раньше намекал матери на то, что знает, для кого строился этот дом. Время шло, их отношения перешли все грани приличия. Даже Сабина понимала, что ее муж влюблен. Или просто одержим этой русской. Наши общие знакомые видели их в центре города. Они шли, держась за руки, как влюбленные... А потом, совершенно случайно, Ульрика услышала, как они ругаются, Юрген кричал о каком-то мужчине с собакой, который в кафе дал ей свой телефон, он орал на нее, обзывал шлюхой, готовой лечь с каждым. Но она хохотала ему в лицо. Ей было все нипочем.
Однажды вечером Ульрика не позвонила мне. Хотя у нас была договоренность, да даже и не договоренность, а словно ритуал – мы всегда перезванивались перед сном. Когда ситуация осложнилась до предела и надо было что-то решать с этой женщиной, я переживала за Ульрику и предлагала ей разобраться с этой русской, объяснить: мы все знаем, она никакая не Валентина Туманова. Мы с Ульрикой практически не расставались и постоянно перезванивались. А тут она не позвонила. Почему? Я прождала до глубокой ночи, а потом позвонила сама. Трубку никто не взял. И тогда я отправилась к ней. Но опоздала. Дома был Юрген, он вышел из комнаты и сказал, что мать умерла. Она лежит в комнате, на кровати... бедная моя подружка... Я посмотрела на Юргена так, что он сразу все понял – я обвинила именно его в смерти матери. Я уже поняла, что между ними произошел тяжелый разговор. «Юрген, у нее было слабое сердце...» – только и сказала я. Но он вдруг набросился на меня с упреками: «Зато у тебя, старая ведьма, сердце в порядке! И вообще все в порядке...» Он кричал, что я обокрала его семью, разрушила ее. Он спрашивал, что я такое напела в уши его матери, что она отдала мне магазин и свой дом... Да, он снова вспомнил про дом. И тогда я спокойно ответила, что все верну его дочерям, когда придет время. Это был очень тяжелый разговор. Еще я хотела спросить его – где же эта русская, куда она делась, но поняла, что сейчас не время расспрашивать его о любовнице. Я кинулась звонить доктору, должен же был кто-нибудь наконец сообщить властям о смерти Ульрики Хассельман...
60 
