Последние отзывы

  46  

– Сейчас, Анечка, – сказал он ей. – Сейчас уже идем. Скажи, Ядвига… Имя-то у тебя какое. Ты не русская, что ли?

– Папаша был поляком. Может, у тебя найдется чего выпить? Или на пиво дашь? – Тон ее вдруг стал жалобным, она почти скулила, маясь, видимо, с похмелья.

– Я дам тебе на пиво. Но сначала расскажи про соседа своего, Вегеле, что этажом выше живет.

– А чего про него рассказывать, про Сашку-то? Живет себе да живет. Когда забежит ко мне, угостит, сигарет принесет, а когда и пропадет на неделю. Думаю, у него баба есть. Хотя он такой жмот… не знаю, чего вам про него говорить.

– Чем занимается? Кем работает? С кем живет?

– Один живет. Как бирюк. Злой как черт. В долг никогда не дает. Запойный.

– Но где деньги-то зарабатывает?

– Иногда с костылем куда-то ходит, думаю, в метро, на те станции, где его никто не знает. Но чаще грузчиком подрабатывает в гастрономе. Я-то не могу работать, у меня грыжа, хотя раньше работала. А сейчас не могу…

– Когда видела его в последний раз?

– Да, наверно, на позапрошлой неделе. Поругались мы с ним тогда. Я его угостила, дала ему целую бутылку пива, а он даже не оставил. Скотина. Злой, говорю же.

– Он давно здесь живет?

– Лет пять. Приехал откуда-то…

– И сразу купил себе квартиру на Красной Пресне? – удивился Матайтис.

– Нет. Это квартира его покойной сестры. Она ему по наследству досталась. К нему приходили, предлагали ему продать квартиру, но он всем отказывал. А мне сказал однажды, что вскорости купит себе еще одну такую квартиру, если не две.

– Что, еще одно наследство должно было обломиться?

– Да разве ж он скажет? Жмот. Скряга. Свинья.

– Понятно. Ну ладно, Ядвига. На вот тебе деньги. Купи водки, пива. Но сначала пойдем-ка с нами, поднимемся, постучим-позвоним к нему еще раз. Может, откроет?

Ядвига, зажав в руке сторублевку, кажется, онемела. Смотрела на Максима как на бога и качала головой, словно все еще не веря в свое счастье.

– Я пойду, пойду. Сама буду стучать. Он, наверное, спит. Как выпьет, так и спит. А ему чего?..

Все трое поднялись на площадку перед дверью Вегеле, Максим снова позвонил. Затем Ядвига принялась пинать дверь, как если бы это был сам хозяин. Анна подумала, что женщина и впрямь недолюбливала своего соседа или даже ненавидела его. Максим сделал знак остановиться, и Ядвига покорно отошла к стене.

Максим подошел к двери и нажал вниз ручку. И вдруг она поддалась. Дверь открылась и поплыла внутрь.

– Чувствуете?

Анна и Ядвига переглянулись. Запах, оказывается, шел из квартиры Вегеле.

– Это трупный запах, теперь понимаешь? – обратился он к Анне. – В квартире труп, я это знаю. Не прикасайтесь ни к дверным ручкам, ни к стенам. Ядвига, если окажется, что это труп вашего соседа, вы должны будете его опознать. Пожалуйста, никуда не уходите.

Анна почувствовала, как у нее закружилась голова. Но уйти сейчас она тоже не могла – боялась выставить себя перед Матайтисом трусихой.

Полупустая квартира с набором самой элементарной мебели выглядела так, словно в ней поработала толпа мародеров. Даже обои, те, что в некоторых местах отходили от стен, были содраны и теперь большими рваными кусками болтались на стенах. Труп обнаженного мужчины лежал прямо в центре кухни среди рассыпанных круп, которые неприятно хрустели под ногами. Матайтис подошел к нему и, присев на корточки, попытался увидеть лицо покойника. Отвратительный цвет мертвого мужского тела вызвал у Анны приступ тошноты. Мужчина лежал лицом вниз, но голова его была вывернута таким образом, что, если обойти его со стороны окна, то можно было рассмотреть лицо.

– Крови я не вижу. Судя по всему, его кто-то забил насмерть. Ядвига, вы ничего такого не слышали?

– Да вроде нет.

– Здесь была драка, а потом убийца тут все перевернул.

– Искал что-то, – мгновенно отреагировала трезвым до неприличия голосом Ядвига. – Ясно, что-то искали. Но ведь у него же ничего нет!

– А телефон?

– Телефон есть. Вон он, на столе, среди бутылок.

Похожий на флуоресцентную зеленую крупную лягушку телефон был извлечен из груды бутылок. Матайтис звонил в прокуратуру.

– Это точно он? – спрашивал он у потрясенной увиденным соседки, безуспешно набирая номер. – Вот черт, вечно у них занято…

– Точно. Это он, Сашка Вегеле.

– А вы не знаете его друзей-приятелей?

– Да не было у него никого. Если и приглашал выпить с ним, то только меня. У него характер был тяжелый… – Ядвига говорила уже более смело, понимая, что теперь покойник ей не страшен и в его присутствии можно говорить о нем что угодно. – Жил человек только для себя. Ни родных, ни друзей, ни соседей для него не существовало. Разве что я была исключением. Он, бывало, позвонит мне: Ядвига, говорит, поднимайся ко мне. И я знала, что у него завелись денежки. Я ставила картошку варить, бегала на угол за квашеной капустой или огурцами, и мы с ним душевно так сидели. Иногда, правда, он вел себя как настоящая свинья. Но на то он и мужик. Да тем более пьяный.

  46