142 
Спек, по всей видимости, улыбнулся – в темноте блеснули зубы, с которых капала слюна.
Сердце Элли гулко застучало, грозя в любое мгновение вырваться из груди. Она еще крепче сжала рукоятку кинжала.
– Спек!
– Да, леди, – ответил посланец демона. Элли перехватила его взгляд – пронзительный, жестокий и безумный.
Чувствуя неловкость, Элли отвела глаза.
Подручный демона подтащил лодку к краю рва и столкнул на воду.
Элли застыла на месте. Его похоть сделалась еще сильнее. Элли едва не кожей чувствовала, как в нем бурлит недобрая черная энергия. Ей не нужно было читать его мысли, чтобы понять: подручный Моффата строит на ее счет самые гротескные и садистские сексуальные планы.
Как же она поплывет с ним в одной лодке? Но как иначе перебраться на другую сторону рва?
Плавать она не умела. Да и как поплывешь в длинном платье, раздеваться в присутствии этого сатанинского отродья она не собиралась.
– Идите сюда, леди! – позвал Спек, блеснув зубами.
Элли вздрогнула. Господи, неужели она трусит, еще даже не увидев самого Моффата? Поборов страх, Элли шагнула мимо Спека в лодку и угрожающе выставила вперед кинжал.
– Прекрати думать обо мне! – предупредила она. – Только прикоснись ко мне, и я убью тебя! И вновь хищный блеск зубов и одновременно глаз. Спек зашел на корму и взял весла.
– Такая хорошенькая, такая маленькая… – пробормотал он. – Такая нежная кожа. Можно резать и есть. Не бойтесь, леди. Я не могу ослушаться своего хозяина. Он запретил мне резать вас и лакомиться вашей кровью. Увы, мне не позволено прикасаться к вам.
Элли его слова нисколько не успокоили. Да и сам Спек внешне не производил впечатления, будто он рвется исполнять приказы хозяина. Вид у посланца демона был вполне довольный, даже слишком. В душу Элли закралось нехорошее предчувствие, что она вряд ли доберется до Моффата без приключений.
* * *
Эйдан проснулся.
Его призвали десять лет назад, невзирая на то, что его отец, граф Морей, был самым могущественным демоном во всей Альбе за последнюю тысячу лет. Ему было непонятно, почему выбор Братства выпал именно на него. Хотя Макнейл не раз говорил ему, что такова воля судьбы, Эйдан ему не верил. По всей видимости, его выбрали из-за матери. По правде говоря, он не особенно возражал против роли героя-мстителя, ибо слишком любил жизнь во всех ее проявлениях. Однако как только Эйдан был призван служить Братству, Морей принялся преследовать сына, вознамерившись превратить его в истинного злодея.
Морея уничтожили три года назад сводный брат Эйдана Малькольм и его жена Клэр. Тогда Эйдан не поверил в случившееся. Временами, в своих худших ночных кошмарах, он не верил этому и сейчас. Как часто он просыпался по ночам мокрым от пота, испытывая неясный ужас, и вбегал в спальню сына, чтобы удостовериться, что Иэн жив. Но нет, граф Морей, его отец-демон, мертв, это неоспоримый факт. Иначе он давно бы вернулся, чтобы уничтожить всех, включая сына и внука.
Клятвы бесчисленными обязательствами опутывают того, кто их принял, подобно оковам на руках и ногах. Частые прыжки во времени ради спасения Невинных нередко мешали его личным делам, особенно любовным приключениям. Кодекс с его запретами редко вызывал у него недовольство. Эйдан скорее ненавидел правила и ограничения в целом, причем главным образом те, что были переданы Магистрам самими Древними тысячи лет назад.
Однако, как ни странно, ему нравилось защищать Невинных, и Эйдан добросовестно выполнял свой долг с того самого момента, как он был призван. Тогда его отношение к Братству было довольно противоречивым. Причину этого он никак не мог понять, ибо хорошо знал свою собственную истинную натуру, склонную к эгоизму и жизнелюбию. Тем не менее его эгоизм заканчивался там, где дело касалось его малолетнего сына. Его величайшей любовью после Иэна была женская красота и те радости, которые женщины дарили в постели. Каждый раз не успевал он оборвать очередную любовную связь, как его внимания ждала уже новая красотка. И хотя ему больше нравилось соблазнять Невинных, нежели их защищать, за последнее десятилетие он сделался самым главным их защитником. Он даже слышал, как барды слагают песни в его честь, в которых восхваляют его легендарную силу и храбрость. Это неизменно вызывало у него улыбку. В последние годы Эйдан изменил отношение к обету Магистра, он стал строже его соблюдать, хотя никогда открыто ни за что бы не признался в этом. Он никогда не был ревностным поборником справедливости, как другие великие Магистры вроде его лучшего друга Ройса. Руари Дубх никогда не осуждал его за жизнелюбие и тягу к наслаждениям, никогда не упрекал за нарушение заповедей Кодекса. Но самое главное, Руари был для него скорее отцом, нежели другом. Он даже просил Малькольма ради общего дела признать его, Эйдана, своим истинным братом. Поначалу Малькольм горел к нему ненавистью из-за того, как Морей в свое время обошелся с их матерью. Эйдан был многим обязан Ройсу и понимал, что вряд ли когда-нибудь сможет сполна отдать ему долг дружбы.
142 
