Особенно,... 
74 
– В документах мамы, – прозвучал простой ответ.
– А мама? Где она?
– Она умерла, – тихо произнесла дочка Мэй.
Арчи покачал головой и вздохнул. Он и сам еще тогда не понял, что испытал, услышав эти слова: облегчение или внезапно свалившуюся ему на плечи новую тяжесть. Тяжесть лжи.
– Давно? – Он затаил дыхание.
– Да, давно… Умерла от воспаления легких.
– Ты носишь ее фамилию? – Он быстро перевел разговор на другую тему.
– Нет. – Она снова оглянулась по сторонам, словно не знала точного ответа на этот вопрос и теперь искала, кто бы ей подсказал. Затем, как будто вспомнив, пояснила: – Фамилия мне досталась от ее последнего мужа, Захарова…
– Она была замужем?
– Да, несколько раз.
– Лора… Ты должна понять – я сильно волнуюсь. Все это похоже на сон…
– Вы не знали, что у вас есть дочь?
– Мне говорили, только очень давно, что Мэй родила девочку, но не от меня… Я звонил ей в Москву, просил приехать, обещал даже удочерить ребенка, но твоя мать не приехала… – Он говорил чистую правду, вновь и вновь испытывая горечь разочарования от этих унизительных для него звонков. Мэй тогда совсем вычеркнула его из своей жизни и не желала, видимо, даже слышать его голос.
– Вы плохо с ней расстались?
– Плохо? – От вопроса Лоры повеяло могильным холодом. Они не успели попрощаться. Сам дьявол нежной женской рукой отнял у него Мэй. Вудз хотел засыпать Лору вопросами о том, как именно умерла Мэй. Где подхватила воспаление легких? Как долго длилась болезнь? Где находилась Мэй перед смертью? Присутствовала ли сама Лора на похоронах матери? И если да, то кто же выдавал все эти годы себя за ее мать? Ведь Мэй умерла не от воспаления легких. Она погибла страшной смертью, и тело ее покоится в Гринвуде. И Арчи бы засомневался, что видит перед собой настоящую дочь Мэй, если бы не удивительная схожесть этой девушки с Мэй. Возможно, подумал он, Лора никогда и не видела свою настоящую мать и воспитывалась, скажем, в каком-нибудь приюте или интернате для сирот. В сущности, Лора могла придумать про свою мать, чтобы не раскрывать свое сиротское прошлое. «Вы плохо с ней расстались?»
– Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, а пока скажи мне, как долго ты собираешься пробыть в Лондоне? У тебя есть время? – Он хотел задержать ее возле себя как можно дольше, хотя и понимал, что вряд ли у него получится заполучить себе Лору насовсем, как бы ему этого ни хотелось. Однако при мысли, что Лора может действительно оказаться его дочерью и согласится остаться жить с ним, у него кружилась голова и подкашивались колени. У него началась бы совершенно другая, новая жизнь, и он сделал бы все возможное, чтобы Эдит – это живое напоминание о мертвой Мэй – наконец-то ушла из его жизни. – Какие твои планы?
И тут же услышал то, что боялся услышать:
– У меня билет. – Лора достала коричневый конверт, откуда выпал билет, который она, словно боясь, что ей не поверят, протянула Вудзу: – Послезавтра улетаю в Москву. У меня работа, я не могу задерживаться.
Видимо, у Арчи в тот момент был такой растерянный вид, возможно даже, что он побледнел, потому что Лора сказала:
– Может, сядем?
Он сел в кресло, взял прохладные ладони Лоры в свои и долго рассматривал близко-близко ее лицо, все еще не веря в такое поразительное сходство матери с дочерью, после чего оживленно заговорил:
– Скажи мне, неужели твоя работа настолько для тебя важна, что ты, не успев побыть со мной, уже хочешь вернуться обратно? Кем ты работаешь и сколько зарабатываешь, что обязана вовремя вернуться туда?
Он понимал, что до откровенного разговора с Лорой еще далеко. В сущности, перед ним сидела лишь копия Мэй, но не сама Мэй, с которой всегда можно было поговорить на любую тему. Мэй всегда была для него близким человеком, и они долгие часы проводили за откровенными беседами. И хотя иногда Арчи казалось, что именно эта открытость и откровенность и послужила причиной их разрыва, все же он был очень благодарен ей за это. В отличие от скрытной, замкнутой в себе Эдит Мэй по-настоящему присутствовала в его жизни, и ее мысли и желания были хорошо известны ему. Быть может, именно поэтому они так были счастливы друг с другом и им было легко говорить? Сейчас, когда прошло столько лет после того, как Мэй погибла, он уже понял свою ошибку, вернее даже не ошибку, а то, что так сильно подействовало на Мэй и заставило ее принять решение порвать с ним.
74 
