42 
— Это совершенно неприлично, — сказала она,
— Последний крик моды, — заверила ее Марси.
— Стоит мне наклониться, и я выпаду из него.
— Зачем вам наклоняться?
— Ох, Марси! Не думаю, что смогу это носить.
— Сторм, вы выглядите замечательно, и мужчины нас ждут. Мы опаздываем.
Сторм покраснела еще больше. Она не может ехать в таком платье, с полностью открытыми плечами. Рукава-буф закрывали руки только до локтей. Почти вся грудь была выставлена наружу. Она чувствовала себя обнаженной.
Оказавшись в экипаже, Сторм почувствовала себя свободнее, чем когда стояла перед зеркалом. Она может притвориться, что не видела, как выглядит, или, еще лучше, притвориться такой же элегантной, уравновешенной и уверенной в себе, как Марси. Словно угадав ее мысли, Марси сжала ее руку. У Сторм мелькнула мысль, что, возможно, все уже забыли происшествие на берегу.
Когда они подъехали к дому, им, прежде чем выйти, пришлось ждать, пока высадятся пассажиры пяти экипажей, выстроившихся у ступеней. Пол крепко взял Сторм под локоть и помог ей сойти на землю. Она уже привыкла к туфлям на высоком каблуке и ходила в них вполне уверенно, не боясь шлепнуться, и поскольку она больше не носила корсета, то не опасалась упасть в обморок.
Ее сердце забилось сильнее. Они вошли в дом, и дамы вручили свои накидки дворецкому.
На бал съехалось около ста пар — все сливки общества Сан-Франциско, но, как только они вошли в огромный зал, Сторм сразу увидела Бретта. Он стоял неподалеку от входа, разговаривая с двумя джентльменами и дамой, и выглядел невероятно мужественно в черном фраке и серебристых жилете и галстуке. Взгляды их встретились.
Она вспыхнула. Даже с расстояния в сорок футов она почувствовала жар его взгляда, увидела, как заблестели его глаза, а когда его взгляд лениво опустился, остановившись на ее обнаженной груди, у нее прервалось дыхание. Внезапно она обрадовалась, что надела это платье. Оно ему понравилось. Потом она осознала, что па нее смотрит не, только Бретт, — все стоявшие у входа в зал глазели на неё. Подъем духа тут же сменило отчаяние: они перешептывались, обсуждая ее.
В одно мгновение се окружил квартет поклонников, восторгавшихся ее красотой и во всеуслышание объявлявших, как они рады ее видеть. Пока Роберт и Ли спорили из-за первого танца, Рандольф взял ее под руку, Джеймс побежал за шампанским, и Сторм совсем забыла, что является объектом столь пристального изучения.
Теперь ей было уже некогда думать о Бретте, но она вес время чувствовала его присутствие. Даже кружась в объятиях сначала Роберта, потом Ли, Рандольфа, даже когда остановилась на минутку, чтобы выпить принесенное Джеймсом шампанское, она ощущала, как постоянно, напряженно смотрит на нее Бретт, стоявший теперь в одиночестве. Она поняла, что он приехал без партнерши, и это взволновало ее. Ее пригласил незнакомый мужчина, и она приняла приглашение. Потом снова пригласил Джеймс. Она танцевала, танцевала и танцевала, но, кружась в вальсе по всему залу, краем глаза всегда замечала Бретта.
У нее начинали болеть ноги, но она этого почти не замечала. Ей было весело. Мужчины открыто восхищались ею, снова и снова повторяя, как она очаровательна, и она начала чувствовать себя таковой. Едва кончался танец, как тут же возникал следующий партнер; она была не в состоянии даже запомнить их имена. На мгновение остановившись, чтобы перевести дух, она выпила еще шампанского, поддерживая беседу по крайней мере с шестью поклонниками. На этот раз ее закружил в танце Рандольф.
Было уже довольно поздно; и вальс только начался, когда их прериали.
— Простите, но я разбиваю, — решительно заявил Бретт.
Сердце Сторм бешено забилось.
Мгновение он просто смотрел на нее. Она едва могла дышать. Он обнял ее, и тело ее радостно откликнулось па это прикосновение.
— Я впервые вижу такую красивую женщину, — хрипло выдохнул он.
Она готова была умереть от восторга.
Танцевал он изящно, плавно, замечательно вел, и Сторм легко следовала за ним. Она остро ощущала руку на своей талии, не легкую, как у других мужчин, а лежащую устойчиво, и от его пальцев кожу под тафтой и нижними юбками покалывало. Рука, державшая ее ладонь, была большая, теплая и восхитительно пульсировала на ее руке. Она не сводила взгляда с лица Бретта, как будто впервые видя его по-настоящему, пользуясь предоставившейся возможностью лучше запомнить его четкие линии и резкие плоскости. Она поймала себя на том, что разглядывает его рот, такой же четко очерченный, с чувственно полными губами.
42 
