Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
58 
— Видите? — шепнул Ниро. — Слышите? Там точно что-то неладное творится.
— Возможно, — почему-то тоже перешел на шепот Санчес.
— Я пойду и посмотрю, а вы ждите здесь.
Пристав дернулся было на отсветы, как ночной мотылек на фонарь.
— Нет уж, — остановил его Санчес. — Пойдем вместе.
— Это может быть опасно, господин борзописец.
— Тогда какого рожна вы разбудили меня? Я иду с вами.
Ниро достал пистоль и кивнул.
— Ладно, но только не суйтесь. А то еще пристрелю ненароком. И молчите в тряпочку.
Журналист кивнул, подавив желание ответить. Надо отдать должное, пристав был прав, и шуметь раньше времени не стоило.
Лес казался диким и непролазным. Ветки то и дело лезли в лицо, со всех сторон цеплялись за одежду. Под ногами бугрились корни и кочки. Каждый шаг приходилось обдумывать. Хорошо еще, что идущий впереди Ниро не сильно торопился. Двигался медленно и осторожно.
В темноте метались уродливые корявые тени. Ночной лес жил своей, довольно своеобразно звучащей жизнью. От этих звуков и теней становилось немного жутковато. Память начала подкидывать картинки и воспоминания о той ночи в Утанаве, когда на Санчеса кинулся мертвяк. И воображение услужливо дорисовывало в окружающей темноте мертвяков, готовых броситься и вцепиться в горло.
Хвала судьбе, идти пришлось недолго. Источник света оказался значительно ближе, чем казалось.
Ниро отвел в сторону очередную ветку и застыл, как памятник не щадящему себя на боевом посту старшему приставу. Журналист обязательно пошутил бы на эту тему, но только не сейчас. Не в этот раз.
Впереди, за деревьями был просвет. Лес заканчивался и от опушки вперед и в сторону расстилался луг. У самой кромки леса стоял резной столб. Лик идола смотрел сурово и неодобрительно. Перед мрачным, потемневшим от времени кумиром горел небольшой костерок. Что-то было во всем этом знакомое, будто бы журналист уже был здесь когда-то. Но он не мог здесь быть. И то, что он видел сейчас, было в новинку. Между костерком и идолом лежала могучая колода. Молодого парня нигде не было, зато рядом с колодой стоял худенький старик лет ста. Подслеповатые глазенки его таращились в потертые страницы, что он держал в руках. Не то отдельные листы, не то они когда-то были сшиты в книгу. Если и так, то книга давно развалилась. Старичок забормотал что-то довольно громко, но язык Санчесу был непонятен. Журналист мог бы принять лопочущего и нервно потряхивающего козлиной бородкой старичка за иностранца, но не в этом месте и не при данных обстоятельствах.
На колоде, превращая ее в алтарь, лежала девочка лет десяти. Лежала на спине, но «ложе» это было ей явно мало, и голова девочки оставалась почти на весу. Руки и ноги ребенка вывернулись. Запястья и лодыжки обвивали веревки, что натягиваясь в струну, бежали к вбитым в землю колышкам. Стягивали, лишая ребенка возможности пошевелиться.
Старик, которого Ниро тут же определил как колдуна, оборвал бормотание, отложил ветхие страницы и подошел к девочке. Старческие пальцы вцепились в ворот, рванули в сторону. С треском разорвалась ткань тоненького не по погоде платьица. Девочка не сопротивлялась. Не то сил уже не было, не то старый колдун опоил ее чем-то. Старик снова поднял страничку, выудил откуда-то уголек и принялся чертить по груди девочки странные символы, бормоча что-то и поминая «Велику мати».
Ночью в лесу и в отблесках костра все это выглядело настолько жутко, что Санчеса бросило в жар, несмотря на ночную прохладу.
— Что он делает? — шепнул Санчес в самое ухо пристава настолько тихо, что и не надеялся на ответ.
Но Ниро услышал.
— Похоже на жертвоприношение, — шепотом ответил пристав.
— Что?
Горло неожиданно перехватило и вместо вопроса вышло странное сипение.
Старик тем временем закончил с нанесением символов. В руках его теперь появился кинжал с тонким длинным лезвием. Бормотание набирало силу. Голос звучал уже совсем не по-старчески. Мощно, уверенно. И слышно его, должно быть, было далеко.
Санчес замер. Старик, продолжая взывать к Великой мати, вскинул руку с кинжалом. Журналист с ужасом понял, что сейчас случится непоправимое, тело само собой приготовилось к рывку. Броситься, остановить, выбить нож… С ужасом понял, что не успевает. Следом мелькнула мысль: «Что ж ты стоял, как завороженный? Раньше надо было».
Он метнулся вперед и напоролся на преграду. С удивлением понял, что это пристав остановил его порыв. Все это произошло за долю секунды.
58 
