39 
Вокруг, оживленно переговариваясь, топтались зеваки. Рейз заметил знакомую темноволосую проститутку:
— Бетти, принеси-ка воды и бренди.
Грейс все еще стояла на коленях, уткнувшись лицом ему в грудь. Он снял ее серую фетровую шляпу и погладил по туго стянутым волосам.
— Ну как вы, дорогая? Скажите, с вами все в порядке? Грейс подняла к нему бледное лицо и чуть слышно ответила:
— Да, все хорошо.
Голос ее слегка дрожал. Она попыталась встать, и Рейз помог ей подняться. Девушка поднесла к лицу дрожащую руку, дотронулась до носа, где раньше были очки.
— Мои очки!
Рейз смотрел в ее светлые, чистые глаза. Ничто в ней не смогло бы удивить его теперь, и меньше всего то, что она носит очки, которые ей явно не нужны. Он взял у Бетти бренди и, обняв Грейс за талию, повел ее в сторонку от толпы, под сень нависавшей крыши.
— Выпейте это. — Он поднес стакан к ее губам.
— Со мной все в порядке.
Она и в самом деле держалась прекрасно — Рейз уже знал, сколько мужества у этой девушки. Он заставил ее отпить немного. Она закашлялась, поперхнувшись, и оттолкнула стакан. Он улыбнулся.
Взгляды их встретились. Ее — открытый, беззащитный, испуганный; его — спокойный, глубокий, торжествующий. Она — женщина. Он — мужчина, и он защитил то, что по праву принадлежало ему. Рейз смотрел на нее, почему-то нисколько не удивляясь пробудившемуся в нем чувству собственника. Нескрываемое удовлетворение сверкнуло в его глазах. Заметив это, Грейс залилась краской.
— Но что же, черт возьми, вы тут делали, Грейс? Требовательные нотки в его голосе заставили Грейс отступить назад, глаза ее сузились. Снова начиналась борьба.
— Могу я задать вам тот же вопрос? — спросила она вкрадчиво, елейным голоском и многозначительно повела глазами в сторону дома терпимости. Его даже немного позабавило то, на что она явно — и совершенно несправедливо — намекала.
— Я спросил первый.
— Искала работу, — сказала Грейс. — И вообще я не обязана перед вами отчитываться.
Брови его резко сошлись на переносице.
— Что?
— Теперь ваша очередь отвечать, — напомнила она. — Или боитесь признаться, где были?
— Вы искали работу здесь?
— Неужели вам не стыдно за себя? — прошипела Грейс, отбросив притворную любезность. Он растерянно заморгал.
— Вам наплевать, что вы больше похожи на племенного быка, чем на мыслящего человека? Неужели вам настолько безразлично все, кроме ваших… потребностей, что никогда не бывает неловко или стыдно за себя?
— Возможно, — пробормотал он, и лицо его озарила широкая улыбка. — Ну да, должно быть, так и есть!
— Вы ничего не принимаете всерьез! — крикнула Грейс в ярости.
— Зато вы принимаете все слишком близко к сердцу. — Рейз поймал ее руки. — Надеетесь перевоспитать меня? — спросил он немного хрипло, вглядываясь в самую глубину ее глаз.
Она попыталась вырвать руки, но безуспешно.
— Вряд ли вы поддадитесь перевоспитанию, — сказала она, возмущенно фыркнув.
— Не знаю. — Рейз пристально смотрел на нее. — Может быть, только вы и смогли бы это сделать, Грейс. Она открыла было рот, но промолчала.
— Не хотите попробовать? — спросил Рейз, и ей почудился дерзкий намек в его интонации.
Что-то горячее, томительное, восхитительно грешное расцвело в ее теле. Ладони его были твердые, теплые, ее собственные руки казались в них совсем крохотными.
— Что? — внезапно охрипнув, прошептала она.
— Перевоспитать, — пробормотал Рейз, пронизывая ее взглядом. — Мы говорим о перевоспитании. Лицо его придвинулось ближе.
— Перевоспитать, — словно эхо, откликнулась Грейс.
— Вы хотели попытаться перевоспитать меня, — продолжал объяснять Рейз, и она почувствовала его дыхание на своем лице.
Рот ее непроизвольно открылся.
Рейз с легкой улыбкой склонился над ней, рот его коснулся ее губ. Грейс задохнулась, волна новых ощущений затопила ее. Язык его нежно раздвинул оставленную для него щелку, легонько проникая внутрь, губы так сладостно, так чутко касались ее рта. Яростный ураган жаркого до боли желания обрушился на нее, соски отвердели, лоно пылало.
Он отстранился, не выпуская ее рук. Грейс не могла пошевелиться, не могла вздохнуть, не могла даже думать. Рейз смотрел ей в глаза, и ничто на свете не заставило бы ее отвести от него взгляд.
Неожиданно до Грейс стало доходить, что он все еще держит ее за руки, что он поцеловал ее, так нежно, при людях, и что вид у него теперь необыкновенно довольный. Вконец растерявшись, она отдернула руки.
39 
