Последние отзывы

  45  

– Знаете, я тоже об этом подумал. Я же сталкиваюсь с убийствами очень часто и ничего интересного в них не нахожу. Люди убивают друг друга по всем известным причинам: корысть, страх, ревность, зависть, неприязненные отношения, подогретые алкоголем или каким-то неблаговидным поступком… И я уж точно не смог бы найти в этих убийствах ничего любопытного. Однако когда читаешь хорошего автора, то поражаешься тому, каким же этот, казалось бы, простой материал становится интересным, интригующим; и ждешь развязки. Больше скажу: бывает так, что я не угадываю, кто же убийца! Я, профессионал, запутываюсь в мотивации поступков героев и буквально в каждом персонаже книги вижу преступника… Знаете, мне бы хотелось взять у вас интервью. Ну, сыграть с вами в такую игру, понимаете?

– Понимаю. Спрашивайте.

– Только сначала давайте выпьем немного коньячку…

Мы выпили и закусили вкуснейшими обивными.

– Итак, приступим! Скажите, Полина, есть ли у вас какие-то ограничения, я имею в виду собственные, личные, в выборе темы для ваших будущих романов?

– Да, есть. Я практически никогда не ввожу в свои книги детей. И тем более никогда не описываю преступления, связанные с детьми. И не понимаю многих женщин-авторов, которые могут в течение целой главы описывать мучения ребенка… в моих произведениях если и есть дети, то это, как правило, дети моих героев, милые существа, которые скрашивают чью-то жизнь и заставляют своих близких переоценивать их поступки. И тогда взрослые герои как бы отвечают сами себе на вопрос: а стоит ли, к примеру, рисковать жизнью, если у меня есть такой вот малыш? Дети вообще могут украсить своим присутствием любой роман, наполнить собой книгу, оттеняя какие-то преступления своей чистотой и непосредственностью. Однако делать детей жертвами – никогда! У меня был один случай, когда мне в руки попали записки старого следователя, женщины. Она описывает один интереснейший случай. Сначала я заинтересовалась, поскольку речь шла об исчезновении молодой матери и двух ее маленьких детей. Дело происходило в деревне, не знаю точно, в какой области. Так вот. Ее муж уехал на заработки, оставил жену с детьми дома. Последними, кто видел эту троицу, были все жители деревни. Люди пришли на новогодний праздник в сельсовет. И вот после этого семью никто не видел. Просто исчезли эти люди, и все.

Приехала следственная бригада; обыскали весь дом и как будто бы ничего подозрительного не нашли. И только эта женщина-следователь во время тщательного, внимательного осмотра заметила, что мебель в кухне… Представьте себе кухню в частном доме. Какая уж там особая мебель? Так – стол, табуреты… Так вот, они все были свежевыкрашены. Тогда взяли на экспертизу соскоб этой краски, во-первых. Во-вторых, изъяли частицы старой краски с днища табуреток… И обнаружили там кровь! Брызги крови. То есть убийца выкрасил сиденья табуреток, но поленился сделать это и снизу. Параллельно этому шла другая работа – опрос соседей. Опрос-то и показал, что самые близкие соседи, старушка-одуванчик с мужем, в ночь исчезновения женщины с детьми почувствовали запах гари… Дело было, как вы уже поняли, зимой, накануне Нового года, а дома там отапливаются дровами, углем. И запах как бы привычный. А тут пахло совершенно иначе – горелым мясом… Короче! Меня мороз по коже пробирает, когда я вспоминаю эту историю! Свекровь этой женщины, которая за что-то там ненавидела сноху, воспользовавшись тем, что ее сын (то есть муж этой молодой женщины) был в отъезде, убила сноху с маленькими детьми и, разрубив их тела на куски, сожгла в печке. Конечно, не пойман – не вор. Но эта свекровь погорела на жадности. У снохи было хорошее зимнее пальто с меховым воротником и норковая шапка. Свекровь пожадничала – не захотела сжечь это все в печке, как одежду детей, скажем. И отнесла на рынок – продать. И люди запомнили ее. А шапку она, дурища, вообще потащила в комиссионный магазин! И расписалась в квитанции. Вот так ее и вычислили. Вот и судите сами, разве можно писать об этом роман? О сгоревших детях? Мне даже рассказывать об этом неприятно!

– Да, история страшная. У нас тоже бывали тяжелые случаи, и мне не хотелось бы, к примеру, прочитать когда-либо книгу о подобных зверствах. Хотя некоторым читателям это интересно… Но, может, вернемся к нашей истории? Что вы конкретно хотите узнать?

– Я решила не вмешиваться в это дело уже потому, что в случае если Надежда Агренич осталась в живых, то пусть она и живет себе дальше спокойно. Тем более что теперь она и денег-то никому не должна! Если она не считает нужным сообщать своей матери о том, что она жива, то это ее личное дело. А свой роман я могу как бы додумать, понимаете?

  45