.
Очередная сказка о Золушке 
55 
– Да, слушаю?
– Вы кто? – удивилась я.
– Позвольте… Вы звоните мне, причиняете беспокойство, да еще и спрашиваете, кто я?! – возмутились в трубке. – Это вы сами должны были мне представиться!
Лицо мое запылало, словно меня отчитывали за грубую нетактичность.
– Я набрала номер Владимира Пухова… – пробормотала я растерянно, совершенно сбитая с толку. – Кто вы и зачем взяли его трубку? На каком основании? – Мне удалось взять себя в руки. – К тому же вы отлично видите на дисплее мое имя, значит, знаете, кто это!
Я представила себе ситуацию. Володя – в квартире, где совершено преступление, предположительно убийство. Работает. Случайно оставил свой телефон на столе, а сам, к примеру, вышел из комнаты. И вот какая-то понятая, скажем, или свидетельница имеет наглость схватить его телефон и отвечать на звонки!!! Я уже приготовилась обрушить на нее град упреков – мол, какое право вы имеете брать чужие телефоны, – как вдруг услышала:
– Я – его жена, и, если уж у вас что-то важное к Володе, вы можете передать ему все через меня. Дело в том, что он сейчас не может подойти, – ответили мне уже более сдержанным, даже вежливым тоном. Тоном жены. – Он в ванной.
Мне вспомнился один из последних наших разговоров с Володей, кажется, тогда я посоветовала ему ужасную вещь… «Неужели ты не можешь найти в Москве женщину, которая заменила бы тебе меня?»
Я отключила телефон и снова уставилась в окно. «Я его жена… его жена… его жена… Он в ванной… ванной…» – стучали колеса.
18
– Володя, тебе кофе с молоком или черный?
Ее звали Лариса Гохманова, и она поставила себе цель – выйти за него, Володю Пухова, замуж. Адвокат. Молодая, умная. Пользуется, как и многие адвокаты, запрещенными приемами: подкупает свидетелей, которых сама же и находит. Не гнушается фальсифицированными документами. Цинична не в меру. Нахальна, решительна, давит, как чугунная плита. Вот и спрашивается: как же он позволил ей так глубоко влезть в его жизнь, что она теперь чувствует себя в его квартире хозяйкой? Быстро разобралась, где какие чашки-тарелки находятся, где лежат чай, кофе, сахар. Еще немного, и она возьмет в свои руки не только самого Пухова, но и его сковородки с кастрюлями. А это уже конец. Конец всем его надеждам, связанным с Полиной.
Он и сам не понял, как она оказалась в его постели. Напросилась к нему вечером (после тяжелого судебного процесса по делу одного из его подследственных, которого она защищала) на чай, потом как-то быстро-быстро, в микроволновке, разморозила курицу и сварила ему суп. «Чтобы не было гастрита, надо есть первое, дорогой». «Дорогой!» – это словцо резануло его по уху, насторожило и одновременно разозлило.
Супчик оказался так себе. Он вспомнил изумительный куриный суп Полины и почувствовал себя предателем. Потом они выпили вина. Лариса пересела к нему на диван; сначала она его поцеловала, затем он ее – словно из вежливости… Почему он не выпроводил ее ночью вон, не вызвал ей такси? В голове его прочно застряла недавняя фраза Полины: «Неужели ты не можешь найти в Москве женщину, которая заменила бы тебе меня?»
И что? Нашел? Теперь – рад?! Теперь эта женщина ходит по квартире в халате Полины, варит ему кофе, трогает вещи, которыми прежде пользовалась Полина, спит на подушке Полины… Но это же – не Полина! Так нельзя! И надо как можно скорее объяснить Ларисе, что ей пора уйти. Что он не любит ее и не полюбит никогда. В его жизни есть только одна женщина, которая ему близка, и это – Полина. Она, Полина, – родной ему человек, и рано или поздно она вернется к нему. А эта ночь – с Ларисой – ничего для него не значит. Это – его ошибка, его слабость.
На душе у него было так противно, что ему не хотелось даже выходить из ванной, где он пытался побриться. Вернее, он таки побрился, но смывать с лица пену не спешил, так и стоял перед зеркалом, разглядывая свое лицо и ненавидя себя. Он оттягивал время, даже как-то побаиваясь появляться в кухне, где его собирались накормить завтраком.
Внезапно Лариса (вот уж чего он никак не ожидал!) заглянула к нему, как если бы ей это действительно было позволено. Как она может вот так врываться в ванную и смотреть, как он бреется? Дурак, забыл запереться! А если бы он мылся? Она что же себе думает – если они переспали, значит, она имеет право видеть его раздетым, в мыльной пене, словом, вторгаться на его личную территорию?
– Я не поняла, тебе кофе с молоком или черный? – Она улыбалась, демонстрируя свои ослепительные новенькие зубы (все в коллегии адвокатов знали, что она сделала себе зубы в Германии, заплатив за каждый зуб по три тысячи евро). – Ой, какой ты смешной с этой пеной на щеках! Володя, ау! Ты что же, не слышишь меня?
55 
