.
Очередная сказка о Золушке 
22 
— Или по-немецки «херр» — это «господин», а по-русскому вы сам знаете, что…
Это его развеселило.
— У нас точно так: сколько ни думай, все один хер глупость выйдет! Даже стишок такой есть: «Как у нас на месте лобном, на народной площади, калачи так славно сдобны, что наешься — и перди»…
Потом он с политики переключился на богатеев-евреев — вы, немцы, молодцы, правильно Гитлер евреев долбил, захватили весь мир, Россию растащили по кускам, своим шлюхам ненасытным брюлики дарят за народные деньги (я в эти разговоры старался не вникать — нам Конституцией запрещено слушать ругательства в адрес евреев, наговорились в свое время, хватит); он долго перечислял фамилии на «ович» и «ский», а потом вдруг предложил «чистую телочку за полтинничек»:
— От себя отрываю, только по дружбе! Тихая, дома сидит, учится…
— Нет, спасибо великое, я свою имею, Машу! — ответил я.
— Имеешь — ну и имей, — усмехнулся он. — А то смотри — телочка первый сорт, юненькая совсем… Я понимаю: чем баба сучее и блядистее, тем её приятнее жарить, но и в целочках есть свой смак…
— Не надо жарить, — твердо отказался я.
— Ну, бывай! Генриху привет!
В гостинице, в номере за 300 евро (где, однако, не было ни мини-бара, ни халата, ни тапочек, ни расчесок в бумажных футлярах, ни шампуня) я позвонил со своего мобильного Маше, но металлический голос сообщил, что абонент недоступен. Мы никогда не говорили с ней по телефону, только списывались по Интернету, но она ведь знала, что я приезжаю… Надо бы спросить у портье, как тут правильно звонить-позвонить.
Я долго сидел у окна и смотрел на улицу. И, кажется, начал понимать, почему глаголы движения типа «ехать-ездить» такие непредсказуемые. Возможно, система глаголов просто отражает реальность, такую хаотичную. Да и когда было тут учиться ездить по правилам?.. Ни машин, ни дорог не было… Сам я за рулём с пятнадцати лет, но строго по правилам, а от хаоса прихожу в беспокойство. А все поездки в машинах тут, в России, вызывают у меня выбросы страха: гудят, летят, тормозят, подгоняют…
Конечно, в русской грамматике итак слишком много белых пятен и черных дыр, но такого произвола, как с глаголами движения, нет ни в одном из разделов. Я помню, как мне было трудно объяснить их систему Хорстовичу, когда тот, во времена своих гаремных походов на Восток, возжелал учить русский язык (слава богу, скоро бросил, сказав: «Nicht machbar», — что можно перевести как «не делаемо», «не подлежит деланию», «невозможно для делания»).
Муки с Хорстовичем начались с первых текстов. Под одной картинкой была одна стрелка с подписью: «Дети идут в школу», — под другой — пучок стрелок в разные стороны и подпись: «Отец ходит по комнате и носит больного ребенка на руках».
«А какая разница? Почему разные слова?» — удивился Хорстович.
«В русском есть 16 пар глаголов движения, одни обозначают движение без цели, туда-сюда, а другие — с целью, временем и другими конкретными данными. Вот, “папа ходит по комнате”, это туда и сюда, из угла в угол, без цели и направления». — Я стал показывать Хорстовичу, как папа ходит, на что он хмыкнул:
«А углы — разве не направления?»
Я пропустил это замечание, продолжая изображать хождение:
«Вот, папа ходит без цели, без смысла, без дела… просто ходит…»
«Лентяй, значит», — понял он.
«А “идти” — это когда есть цель, время, что-то конкретное. Например, “мы сегодня вечером идем в театр”… или “дети идут в школу”… — Я показал, как дети целенаправленно идут в школу. — Когда даны время, цель, место. Ясно?»
Это Хорстовичу было понятно, хотя он тут же нашел картинку с двоехвостой стрелкой с подписью: «Дети каждый день ходят в школу» — и спросил, а школа — это разве не цель и направление? Почему же они не «идут», как нормальные люди, а «ходят»?
Этого я боялся. Пришлось открывать, что глаголы типа «ходить» имеют еще второе, дополнительное значение: ходить куда-то регулярно, туда и обратно (в принципе, противоречащее первому). Я, например, каждый день хожу в школу или в театр…
«Но позволь! Ты только что сказал, что папа ходит туда-сюда, хаотично, без направления, как кабан по лесу. А сейчас выясняется, что направление все-таки есть?.. Школа или театр — разве не направления?» — начал бледнеть Хорстович.
«Имеется в виду: ходил в школу и вернулся обратно, домой!»
«А что, они там, в России, не уверены, что вернутся домой? — не унимался он. — А если кто-нибудь умрёт в театре? Он тогда “ходил в театр”, туда и обратно, или “шёл”, только туда?..»
22 
