47 
Они вошли в пустой зал, где неловко переминались с ноги на ногу двое солдат.
— Кто из вас последним видел пленника? — грозно осведомился рыцарь.
— Я, милорд. — Жан выступил вперед.
— Когда?
— Прошлым утром.
— Прежде чем тебя сменили, ты убедился, что пленник на месте?
— Это было уже ночью, милорд. — Жан виновато понурился. — Я решил, что он спит.
— Выходит, ни он, ни ты, — суровый взгляд Рольфа приковал к месту Луи, — не соизволили проверить, все ли в порядке?
— Нет, милорд, — Луи вытянулся в струнку. — Я тоже думал, что он спит. Но…
— Что?
— Он никак не мог сбежать при мне — я все время был на посту и глаз не сомкнул! Клянусь вам, милорд, что не вру — провалиться мне на этом самом месте!
Рольфу показалось, что солдат говорит правду, и он повернулся к Жану:
— Ну а ты что скажешь?
— Виноват, ваша милость! — буркнул тот. — Живот у меня прихватило — прямо страсть! Едва в штаны не наложил, пока до кустов добежал — чуть кишки наружу не вывалились!
— И ты покинул свой пост, — беспощадно уточнил Рольф.
— Худо мне было, так худо — я даже не соображал, что творится!
Рольф презрительно скривился, но он умел держать свои чувства под контролем; только глаза выдавали душивший его гнев.
— И когда тебе стало так плохо?
— Аккурат после того, как я поел, милорд, как раз во время праздничного обеда!
— Отбери у него меч, — приказал Рольф, обращаясь к Гаю. И снова посмотрел на Жана: — Ты освобождаешься от своих обязанностей, пока я не решу, что с тобой делать.
— Вы полагаете… — Гай тревожно глянул на Рольфа.
— Не полагаю, а уверен — его отравили. Кто-то еще жаловался на такую странную болезнь?
— Нет.
— Милорд! — вдруг встрепенулся Жан.
— Да?
— Это ж она еду принесла!
— Кто? — Рольфу показалось, что сам воздух в зале застыл от напряжения.
— Та ведьма… ну, сестра миледи…
Ему не сразу удалось скинуть оцепенение, но все же он спросил:
— И ты ничего не заподозрил — даже после того, что случилось с Гаем в Кесопе?
— Еще как заподозрил, ваша милость, но она у меня на глазах все попробовала сама. Но она откусывала малюсенькие кусочки, милорд, уж совсем малюсенькие!
Рольфа затопила душная, черная ярость. Она отлично знала, на что идет, и все же сделала это! Измена — это слово терзало его, разрывало на части сердце и душу.
— Так я и знала! — выкрикнула Алис, незаметно подкравшаяся к норманну сзади. — Милорд, она и мне предлагала помочь освободить Моркара, да только не на ту напала! Я обозвала ее дурой и выгнала вон!
Рольф тут же насторожился, хотя сначала собирался попросту заткнуть Алис рот и выставить из зала.
— Почему вы не доложили об этом мне?
— Вы слишком крепко спали, милорд! — Алис потупилась, однако в ее глазах сверкало откровенное злорадство. — Я приказала Гаю бросить ее в темницу за измену, но он не подчинился!
Рольф мрачно уставился на Гая, и тому сразу стало не по себе.
— Леди Алис решила, что она отравила вас, милорд, и потому обвинила сестру в измене; но когда я убедился, что виноват не яд, а вино, то не счел нужным запирать ее в каземате. Если ваша милость считает, что я поступил неверно, я с радостью приму любое наказание.
— Ты все сделал правильно. — Рольф поднял руку и глубоко вздохнул. — Снаряжать погоню за Моркаром уже нет смысла — его наверняка и след простыл. Гай согласно кивнул.
— Разыщи Кейдре и привяжи перед конюшней. Да не забудь приставить к ней стражу!
— Слушаюсь, милорд!
Повернувшись, Рольф подошел к большому обеденному столу. Минуту он стоял неподвижно, однако рвавшаяся наружу ярость заставила его сжать руку в кулак и так грохнуть по столешнице, что дубовые доски не выдержали и дали трещину.
Кейдре окончательно измучилась в бесплодных попытках удобно устроиться на куче соломы. Веревка от связанных за спиной кистей рук тянулась вверх, к столбу у дверей конюшни. Ее часовой, развалившись на охапке сена, лениво следил за всеми, кто проходил мимо, но от зевак все равно не было отбою.
Кейдре провела здесь уже не один час и отупела настолько, что перестала обращать внимание и на издевки, и на сочувствие. Похоже, что вся округа собралась поглазеть на такую редкую картину. Слово «измена» то и дело тревожным шепотом пролетало над толпой.
Жена нового эрла тоже не отказала себе в удовольствии наведаться к пойманной мятежнице: она шла с гордым видом победительницы и не скрывала своей ненависти.
47 
