32 
Приятели намекали, что видели ее с каким-то парнем, потом появился еще один мужчина… Когда Леля возвращалась, она запиралась в ванной комнате и на вопросы Алика отвечала гробовым молчанием. Он слышал лишь плеск воды, а иногда, что убивало его, утробное хрипловатое пение… Она что-то напевала, отмываясь, как ему думалось, от грязных мужских лап, и Алик готов был убить, удушить каждого, кто прикасался к ее нежному телу, к ее плечам, груди, шее, губам, бедрам…
Последний скандал ничем не отличался от остальных: Леля требовала денег, говорила, что за жизнь с ней надо платить, что это слишком большая роскошь для молокососа вроде Алика спать с такой женщиной, как она…
В этой разъяренной, слегка подвыпившей и растрепанной девице с прокуренным голосом он с трудом узнавал то ангельское существо, с которым так недавно поселился в этой квартире. Он вдруг открыл для себя, что Леля больна раздвоением личности. В пижаме и белых носках, теплая, чистая и ласковая… она бывала такой все реже и реже… Теперь же он жил с чужой и злой девкой, которая получала удовольствие от того, что изводила его своей обособленностью, порочностью, цинизмом и жестокостью. Все, что раньше они делали вместе и ради чего, собственно, и ушел он из дома (спать, есть, разговаривать, жить, наконец), теперь ему приходилось делать одному. Сначала, оставшись один, как брошенный щенок, он пытался есть один, но у него это плохо получалось – аппетит, казалось, безвозвратно пропал, он с трудом проглатывал что-то, просто для поддержания физических сил. Появившись дома, Леля, устроившись за столом одна, тоже почему-то ела вяло, ничего не подогревала, хватала куски, и все это – почти не выпуская изо рта сигарету. Вместо натуральных соков она постепенно перешла на пиво. Когда Алик пытался сесть напротив, чтобы хотя бы посмотреть, как она ест, побыть рядом, она, не поднимая головы, мрачным голосом просила его не мешать ей есть («Чего уставился, хочешь, чтобы я подавилась?»). Нежный чистый союз, скрепленный, казалось бы, совсем недавно и так торжественно горящими свечами и горячими поцелуями и объятиями, превращался прямо на глазах в убогую, пошловатую и безжизненную связь, от которой разило предательством и ложью. Алику никогда еще в своей жизни не было так больно. Теперь он ложился спать с болью и просыпался от боли. Он не представлял себе жизни без Лели, но и с ней больше жить не мог. На попытки объясниться она отвечала грубостью, если вообще отвечала… Алик тоже стал уходить из дома. Теперь получалось, что он покинул два дома: родительский и тот, где они еще не так давно жили с Лелей. Он ночевал у друзей, случайных подружек, на каких-то непонятных квартирах, где его забывали после попойки…
И вот теперь он снова дома. Выкупанный, как ребенок, одетый во все свежее, сытый, выспавшийся, обласканный родителями, за кабинетным роялем, готовый извлечь из него шквал чистых хрустальных звуков… Это ли не счастье? Он может спокойно заниматься, не переживая о том, что это действует кому-то на нервы и мешает спать… Лели нет. Да и была ли она вообще?…
Глава 12
Это была Арина. Она стояла на пороге со счастливым, но виноватым видом, и глаза ее, сверкающие в полумраке подъезда, говорили о том, что она сгорает от нетерпения поделиться чем-то важным.
– Рита, прости меня, что пришла без приглашения и что вообще убиваю твое личное время…
Рита втащила ее в квартиру. Что за церемонии, когда у них одно дело, да еще какое?! Разве устройство личной жизни подруги – пустяк? К тому же это была Арина, человек, достойный, чтобы его выслушали.
С зонта стекала вода, от свитера приятно пахло влагой.
– Арина, поверь мне, я ужасно рада тебя видеть… Ты мне сразу скажи – все нормально?
– Нормально. – Арина сжала Ритину руку.
– А я переживала. Думала, оставила девочку на растерзание взрослому мужику…
– Девочку… – усмехнулась Арина.
В передней появился Марк с папкой под мышкой. Заспанный вид его не остался незамеченным внимательной журналисткой.
– Привет, Марк. Кажется, я вас разбудила… Представляю, как хорошо спится под звуки дождя…
– Арина, брось… Все хорошо. Мне работать надо, я пошел, девочки…
– Марк, ты куда? В прокуратуру, что ли? – спросила Арина.
– Я тебе потом объясню, – Рита утащила гостью на кухню. Они обе услышали, как закрылась входная дверь. – Марк живет по соседству, теперь в своей квартире он только работает, а в моей – живет. Теперь поняла?
32 
