Последние отзывы

  65  

Гулял один. Прохаживался по пустынному мрачному берегу, смотрел на холодные волны, в которых не хотелось даже ноги мочить, и думал. Думал о всяком. О себе, о Мессере, о книге. Вспоминал с болью в сердце Орландо. В свое время он так же оплакивал Мессера, но маг оказался жив, хоть и не совсем. Мертвяк же из не совсем живого мог превратиться только в совсем мертвого, оттого становилось еще больнее. И хмурый северный пейзаж поднятию настроения не способствовал. Мрачные размышления обуревали. Хотелось компании. Хотелось поговорить с кем-то, с кем угодно, лишь бы сбежать от одиночества. Но Кшишта не выходила, а Стась исчезал рано утром куда-то по своей надобности и возвращался только поздно вечером.

На восьмой день парень с утра никуда не ушел. Когда Пантор проснулся, Кшишта поспешно собирала узелок с нехитрой снедью. На проснувшегося Пантора, как обычно, не обратила внимания. Ни головы не повернула, ни взглядом не одарила. Лишь бросила коротко:

— Вставай. Стась проводит.

Молодой маг не заставил себя ждать. Поднялся быстро, собрался суетливо. Вот только настроение с утра не задалось, серело под цвет погоды. И хотя ждал этого дня всю неделю, радости отчего-то не было. Прощание тоже вышло поспешным и скомканным. Кшишта пожелала счастливого пути и здоровья. Махнула рукой вслед. За порог не вышла. Пантор чувствовал во всем этом какую-то недомолвку, недосказанность, но понять не мог, а спросить постеснялся. Стась при матери тоже не отличался разговорчивостью, смотрел сычом. Впрочем, язык у него развязался, как только хибара Кшишты скрылась за деревьями и молодой маг с юным проводником вышли на большую дорогу.

— Ты не всегда ее слушай, — говорил он топая рядом. — Она умная, только прошлым умом, а в современной жизни ничего не понимает.

— А ты думаешь, современная жизнь во многом отличается от жизни двадцатилетней давности?

— Во-первых, отличается. Сегодня совершенно все по-другому. Двадцать лет назад мы, к примеру, с Объединенными Территориями воевали. А сейчас… кому нужны эти ОТК? Мир меняется. Раньше глобальные проблемы решались в узком кругу, пара-тройка человек, и всё, а сейчас в каждой дыре свои сложности, которые и десять голов не решат.

— Выходит, мир обмелел и измельчал, — улыбнулся Пантор. Максималистский настрой Стася вытащил его из хмурого раздумья, отвлек от мрачных мыслей и забавлял.

Парень махнул рукой.

— Да как ни назови. Только раньше ОТК интересовали проблемы от границы и до границы, да и на нашу кухню они постоянно заглядывались. А сейчас вашему Консорциуму на все наплевать. Они в Веролле с проблемами разобраться толком не могут. Ну а про нас и вовсе позабыли, что, кстати, очень даже хорошо.

Стась призадумался и спустя пару минут добавил:

— Ох уж эта Веролла! Одни проблемы!

— Сам-то бывал в Веролле?

— Сам не был. Но шериф так говорит. А шериф зря не скажет. Кшишта его не любит, но это только потому, что она живет позавчерашним днем. А шериф чует веяние времени. А Кшишта сегодняшние тенденции оценить не способна. Оно и понятно, ей сто лет в обед.

— То есть? — не понял Пантор.

— Да так и есть. Она древнее, чем ее хибара.

Маг невольно оглянулся на невидимый уже домик у моря. Ветхой лачуге и в самом деле было никак не меньше полувека. А то и больше.

— Сколько ж ей лет?

— Понятия не имею.

Пантор чуть не остановился от такого признания.

— То есть ты не знаешь, сколько лет твоей матери?

— А что такого? — пожал плечами Стась. — Здесь никто этого не знает. Может, сто, а может, вся тыща. И вообще она мне не мать. Она меня к себе взяла, когда мне три года стукнуло. Мой отец рыбаком был. Уплыл как-то утром и сгинул. На третий день лодку к берегу прибило, а отца нет. Даже тела не нашли. Мать погоревала, а потом взяла и с серой скалы с тоски кинулась. Я один остался, меня Кшишта к себе и забрала. У нее вообще, говорят, своих детей нет и не было. Все приемные. Только это не важно, я ее все равно люблю.

Пантор не ответил. Какое-то время шагали молча. Берег скрылся далеко за спиной, дорога шла теперь через лес. Сперва виляла, затем вытянулась в прямую линию. Маг подумал, что столько времени прожил в доме у тетки, а толком о ней ничего и не знает. Странная тетка. Очень непростая.

— А старшие твои… ну, братья? — спросил наконец.

— Я их не знаю, — легко отозвался Стась. — Один как-то приезжал погостить на два дня. Бородища седая, вот такенная.

  65