Последние отзывы

  23  

– А при чем здесь Адлер? Ничего не понимаю.

– Да нет, к Князеву это не имеет никакого отношения, просто на меня повесили еще одну серию убийств, и знаешь где? Туапсе, Лазаревское, Голубая Дача… И чего не живется людям? Объедались бы черешней, купались в море и загорали на солнышке… Разве это не райская жизнь?

– Для кого-то, может, и райская, но только не для тебя… Могу себе представить, как ты будешь там жариться на солнце, не имея возможности отдохнуть… Лучше бы ты осталась в Москве и помогла мне навести справки о Елене Пунш… У нас в городе нет женщины с такой фамилией, я проверяла.

– А кто эта Пунш? Что она сделала? Ее убили?

– Если бы ты только знала, что у нас здесь произошло, ведь в Валентину стреляли… – И Изольда рассказала все, что знала о Пунш, Варнаве, их романе, который закончился исчезновением Пунш, и, конечно, о событиях последних дней, связанных с ее племянницей.

– Странная особа… Говоришь, любила кататься на цирковом шарабане?

– Вот такие наши дела… Все, – Изольда вдруг задышала часто-часто, – извини, но я не могу с тобой сейчас говорить. Позвонишь мне с моря, оставишь телефоны, факсы, хорошо? И постарайся все-таки узнать про Пунш, а я в свою очередь попробую как-то связать Веру Холодкову с твоим Князевым… Ну все, целую.

* * *

Утром Изольды уже не было – она умчалась на работу. Уверенная в том, что Варнава спит в соседней комнате, я на цыпочках подошла к двери и тихонько постучала. Затем, не дождавшись ответа, потянула за ручку: дверь отворилась, и я увидела аккуратно застеленную кровать. Варнавы не было! Я обошла всю квартиру в его поисках, но не нашла даже элементарной вежливой записки. Все меня бросили.

И тогда я разозлилась, причем по-настоящему. Я даже не стала звонить Изольде – пусть теперь поищет свою племянницу!

Передвигаясь по квартире, я успела заметить следы пребывания ставших в один день мне ненавистными Изольды и Варнавы: грязные тарелки с остатками яичницы и салата из свежих огурцов, утонувшее в мыльнице мыло и два мокрых полотенца в ванной комнате, аромат Изольдиных японских духов «Шасейдо» и запах свежего йода. Выпив чашку кофе и сделав себе самостоятельно перевязку, я решила вернуться к себе домой, все хорошенько обдумать, а уж потом выработать план действий.

Что мне в тот момент нужно было от жизни? Да все. Мне хотелось испытать себя, попробовать стать другой, чтобы, изменившись и набравшись новых сил, стать такой, как Пунш, которая, словно живая, стояла перед моими глазами и смеялась надо мной своим ярко накрашенным ртом. И хотя я ни разу не видела ее, кроме как на фото, мне казалось, что она именно такая: яркая, бросающаяся в глаза, эффектная, сногсшибательная, шикарная, потрясающая!

У меня тоже не маленький рост – почти сто семьдесят восемь с половиной, а с каблуками и того выше. Волосы намного светлее, чем у Пунш, но все равно длинные и могут быть в любой момент окрашены в любой цвет. А все остальное – дело техники. К черту блеклые тона, да здравствует красная помада!

Спустя час я вышла из квартиры своей любимой тетушки в ярко-желтом, свежевыглаженном платье Пунш, в Изольдиных белых туфлях на шпильке; волосы развевались на ветру, собранные в конский хвост, очки скрывали мои глаза, а ярко накрашенные, вызывающие губы так и шептали словно заклинание: «Я Елена Пунш! Я Елена Пунш!»

Варнава, который сильно повредил мои мозги, исчез в неизвестном направлении. Должно быть, они с Изольдой поехали по его имущественным делам – выяснять, что же такое представляет собой свинья по фамилии Блюмер, который так беззастенчиво ограбил его среди бела дня.

Я шла по улице, ощущая, как приятно обдувает мое тело утренний свежий ветер, как играет он волосами, как грозится забраться под подол. Платье, хоть и чужое, было мне впору, и чувствовала я себя в нем просто превосходно.

Я собиралась было перейти улицу, чтобы дождаться автобуса, который довез бы меня до самого дома, как вдруг возле меня остановилась большая белая машина. Дверца распахнулась, и смуглый мужчина с нависшими надо лбом черными блестящими кудрями и выразительным цыганским лицом хмуро уставился на меня:

– Опаздываешь. Садись.

И я села. Ведь теперь я уже не принадлежала себе. Я превратилась в другую девушку, ту самую, в которую был до смерти влюблен Варнава.

– Я сделал все, как ты просила. Все остается в силе. Только в следующий раз не опаздывай – я думал, что больше не увижу тебя.

– А ты мне не указывай, – вырвалось у меня, – если опоздала, значит, на то была причина.

  23