92 
— Свежая,— глухо произнес он.
- Всегда свежая, - тихо ответила я. - Но у меня ее очень мало. Что я должна делать?
— Достаточно чуть мазнуть кровью Жемчужину, и она даст ответ своей окраской.
Я обмакнула кончик ногтя на мизинце и осторожно нанесла кровь на черную округлость. И сразу же под кровью началось багровое свечение. Оно распространялось, охватывая всю Жемчужину. Восторг охватил меня, ведь сейчас я точно знала, что мое желание исполнится. Осталось дождаться полнолуния. Я вздохнула с облегчением и повернулась к Вениеславу. Но он в этот миг изменился в лице. Я увидела, что его нос становится короче, губы растягиваются, на кончиках ушей отрастают черные кисточки. И вот уже передо мной морда рыси, причем настроенной крайне агрессивно. Я отскочила, не понимая, что происходит, и проследила за его горящим яростью взглядом. Над Жемчужиной выросла фигура. Она становилась все более отчетливой. И вот уже молодой человек, черноволосый и бледный, плавно опустился на пол возле постамента.
— Грег!— закричала я и бросилась к нему.
— Вампир-р-р!— зарычала рысь сзади, и я отпрянула.
Грег выглядел почти как живой, но он явно был вампиром. Я увидела, как его верхняя губа задрожала, как рот раскрылся и появились длинные клыки. Венцеслав тоже рычал. Я бросилась к Грегу и встала между ними.
— Прошу вас! Не надо!— закричала я.
Но Венцеслав будто не слышал. Его пасть распахнулась, показались острейшие клыки, Грег легко прошел сквозь меня и прыгнул. Инстинктивно я кинулась к постаменту и вытерла с Жемчужины кровь. Фигура Грега зависла в воздухе, Венцеслав не сводил с нее горящих глаз. И вот Грег будто размылся легким туманом и исчез.
— Милый,— прошептала я и закрыла лицо руками.
Увидеть Грега, воссозданного Жемчужиной из капли его крови, пусть и в виде вампира, оказалось для меня сильнейшим потрясением. Я не выдержала и всхлипнула. Но усилием воли взяла себя в руки. Вытерев глаза, глянула на рысь. Передо мной вновь стоял Венцеслав. Его лицо выглядело спокойным. Я посмотрела на Жемчужину. Она все еще багрово светилась, но будто затухала. И вот уже черной бусиной лежит на розовой каменной лапе, словно ничего и не было. Я вздохнула и спрятала кулон под кофточку.
— Прости, Лада,— сказал Венцеслав.— Не смог совладать с натурой. Хотя понимал, что это фантом.
— Да,— тихо ответила я,— именно фантом. Грег больше не вампир.
— Но Жемчужина воссоздала его из того материала, что у тебя имеется.
— Да,— кивнула я,— из его вампирской крови. Я испугалась. Вы бы хоть предупредили.
— Я и сам не мог знать!— искренне ответил Венцеслав.— Жемчужина всегда ведет себя по-разному. Впервые вижу, а я храню ее вот уже пятнадцать лет, чтобы она кого-то воссоздавала. И как это ни странно звучит, мне кажется, она хотела сделать тебе приятное и устроить свидание с любимым, пусть и таким способом.
— Спасибо, Жемчужина,— поблагодарила я, повернувшись к постаменту.
И увидела, что ее чернота вспыхнула алым.
— Мы уходим,— сказал Венцеслав и поклонился.
— Вернусь в полнолуние,— тихо добавила я.
И Жемчужина вновь мне ответила изменением цвета.
Выбравшись на поверхность, мы увидели встревоженного Тина. Как только я появилась из люка, он сразу бросился ко мне. Его ноздри подрагивали, глаза были расширены.
— Я почувствовал неладное,— быстро заговорил он,— учуял угрозу. Я слышал рычание. Жемчужина отказала?
— Нет, дело в другом!— ответила я и рассказала ему о появлении Грега.
— Ну и дела!— удивился Тин и глянул на Венцеслава, как мне показалось, с укором.
— Сам не понимаю,— глухо произнес тот, хотя его никто ни о чем не спрашивал,— но сдержаться не смог. Увидеть вампира в хранилище! Кто бы выдержал?
— Надеюсь, Лада не очень испугалась,— заметил Тин.— А то ей и так в последнее время несладко приходится!
— Все в порядке!— ответила я.— Но хотелось бы вернуться в Игнатьево сегодня. Это возможно?
Тин молча кивнул.
Мы вышли из пирамиды. День по-прежнему оставался довольно ясным, что не могло не радовать. Но солнце уже начало садиться.
— Может, все-таки переночуете в селении?— предложил Венцеслав.— А завтра утром со свежими силами...
— Нет, нет!— решительно отказалась я.— На душе как-то неспокойно, хочу быстрее вернуться.
— Но у нас тебе ничего не грозит,— сказал он.— Мы рады и тебе, и Тину!
92 
