Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
108 
– Ну, как знаете. Давайте ваши деньги, раз не жаль. У девушки грипп, тридцать восемь и четыре. Ей надо спать, пить бульон и полоскать горло. Еще будете капать в нос. Через неделю будет как новая.
– Ей не надо в больницу? – с пристрастием пытал доктора Илья. Даже мне стало неудобно перед специалистам, а ведь я практически спала. Возможно ли, чтоб Илью так напугала моя Вашингтонская история, чтоб он теперь пытался отправить меня в больницу по любому поводу? Так я против.
– Ей надо дать спокойно поспать! – возмутился доктор, но оттаял, увидев зеленые купюры. Переговоры закончились тем, что он самолично сходил в аптеку и принес все необходимое (Любые деньги, доктор. Я не оставлю ее одну в таком состоянии). Даже захватил хлеба, курицы и молока.
– Это зачем? – озадаченно смотрел на дохлую птичку Полянский.
– Будете делать ей бульон, я же говорил. И звоните мне, если что, – подобревшим, почти влюбленным взором окидывая на прощание нашу квартиру, сказал он. Я была вынуждена терпеть постоянные измерения температуры, пить гадкое мерзкое молоко, глотать какие-то таблетки и лежать замотанной в шарф.
– И носки. Что ты за женщина! Я посмотрел внимательно на это пальто. Оно не пальто, ты как всегда наврала мне. Оно – пиджак! Это же было безумие. В нем нельзя ходить даже весной. Теперь я верю, что ты способна улететь в Вашингтон, даже не задумавшись о том, что тебя там ждет. Вообще ни о чем не задумываться! – возмущался он, когда мне стало лучше и я просто обливалась соплями и бухикала.
– Ты меня попрекаешь! Уже! Не прошло и недели! – поймала за руку любимого я. Он дернулся и принялся клясться, что это был непременно последний раз.
– А больше никогда.
– Да брось, – откинулась на подушку я. – Я-то ведь наверняка делаю не последнюю глупость на свете. Так что от тебя я попреки принимать согласна. Только не бросай меня в терновый куст!
– Договорились! – порадовался моей лояльности дорогой Илья. И правда, от него я была готова терпеть любое брюзжание, экономию, придирки и требования каждый день мыть полы во всем бесконечном пентхаусе. Но почему-то время шло, а суровые будни так и не начались. Я по собственной воле, как только выздоровела, стала вылизывать квартиру, любовно расставляя по углам новенькие горшки с цветами (благо Лайоновы деньги еще не кончились). Я готовила ужины, лично нарывая в Интернете рецепты. Греческий суп, итальянская паста, сырные десерты, клубника на снегу.
– Что ты еще бы хотел попробовать, дорогой? – спрашивала я Илью, когда он сметал очередной изыск.
– Тебя, и снова тебя, – рычал он и возвращал мне всю выданную ему с едой энергию. Я попала в сказку, из которой почему-то никто не спешил меня выгнать. Впрочем, нет. Был один человек, который оказался совершенно не готов к моему счастью и процветанию. И однажды этот человек оказался на нашем пороге. То есть, на пороге Ильи, конечно.
– Значит, это правда! – воскликнула, пожирая меня глазами, Саша Селиванова. Она была все такой же. Стильной, яркой, похожей на акулу. Руку я не подала, побоялась, что откусит.
– Что именно? – нелюбезно поинтересовалась я. Дверь открывать не стала, впрочем, как и предлагать зайти.
– Что ты здесь! Ни стыда – ни совести. Портишь мужику жизнь!
– Я? – оторопела я. Селиванова воспользовалась минутной слабостью и прошмыгнула в квартиру. Я огорченно заметила, что она уверенно ориентируется в переплетении коридоров. Значит, не впервой.
– А ты знаешь, что у нас с Ильей была большая любовь?
– Большая любовь? – удивилась я. – Да разве ты понимаешь, что это значит?
– А ты? Ты же охотишься за состояниями! Пока Илья был беден…
– Он не был беден! – возмутилась я. – Это ты соврала, что он беден.
– Ну, хорошо! Пока ты думала, что он беден, ты его не замечала. Уехала и не обернулась. А теперь, когда ты знаешь, кто он на самом деле…
– Не твоими стараниями, – ехидничала я.
– А это не важно! Ты его охмуряешь. Переключилась на Россию. Готовишь тут ему еду, голой ходишь. Все понятно!
– Что тебе понятно! Убирайся из моей жизни, я знать тебя не желаю. Из-за тебя Илья тогда мне не поверил! – заорала я на нее.
– И теперь не поверит. Он просто еще не понял, что ты с ним только из-за денег.
– Это ты – алчная сука! – вопила я. Потом, не сдержавшись, подхватила первое, что попалось под руку, и швырнула в нее. Это оказалось подносом. Грохоту много, а толку ноль. Неправильный выбор оружия.
– Я хотя бы этого не скрываю, – Селиванова гордо посмотрела на меня и смахнула с плеча невидимую пыль. Я онемела. Снова, как и тогда, она перетасовывает факты так, что я не знаю, что им противопоставить. Я и правда не знала, что он богат. И уехала. А теперь знаю и стою с одной рубашке посреди его пентхауса. Что тут скажешь?
108 
