45 
– Конечно, дорогой, – целовала я его в щечку. – У меня все равно есть свои планы на выходные.
– Отлично, – успокаивался он. А я лихорадочно думала, чем бы эти выходные действительно занять. И панически боялась попадаться в пятницу на глаза Свете, чтобы она не заставила меня насильно включить мозги. Потому что на самом деле мне эти расставания по выходным страшно напоминали наши многолетние игры с Андреем, и я ничего не могла с собой (и со Светой) поделать. Мне было страшно. Мне хотелось кричать Борису, что я против.
– Я хочу, чтобы в воскресенье мы с тобой до обеда валялись в кровати, а потом вместе лениво перебирали бы яркие коробочки в супермаркете, или кормили бы друг друга с рук, или смотрели бы старое французское кино про любовь. Я ненавижу, когда ты говоришь «я буду у жены!».
Но я молчала.
– Зачем тебе это? Какой же бред, – возмущалась Света, когда я плакала в ее кабинете. Или дома. Потому что стало так получаться, что больше в выходные мне было некуда идти. Других подруг, как я уже говорила, у меня не было, а Света с каждым днем, с каждой неделей становилась мне все ближе. Все нужнее.
– Я не знаю зачем. Мне кажется, я не могу без него жить, – сказала я как-то и сама потряслась своим словам. Я и не думала, что влюбилась с такой яростью.
– Да что в нем хорошего? Ведь он просто по-свински использует тебя и даже не скрывает этого.
– Он просто не желает притворяться и врать. Как сделали бы все остальные, – робко защищала его я.
– Ты в этом уверена? С чего ты взяла, что он тебе не врет, – снова начинала свою волынку Света.
И она была права. Я ни в чем не была уверена. Кроме того, что рядом с ним мне тепло и спокойно, что с ним я могу говорить о чем угодно и на все получать интересный и прямой ответ.
Я не знала, врет Борис или не врет. Но знала, что он божественно готовит и любит устраивать невероятно эстетские праздники живота, любит усаживать меня голой на ковер, где при свечах, разлив по бокалам вино, он в деталях рассказывал, что именно ему во мне нравится и что восхищает его больше всего.
– Твои плечи порывисты и угловаты, как у подростка, но вот спина гораздо более женственна. У тебя самая красивая спина, какую я только видел у женщин. В тебе словно намешано всего и сразу. Можно найти все, что только пожелает душа, – спокойно рассуждал он, а мне казалось, что он пишет с меня картины в своей голове. И сохраняет их, чтобы достать в холодный зимний вечер и любоваться у камина, налив в стакан глинтвейна.
– Я хочу, чтобы это продолжалось вечно, – всхлипывала я, а Света вздыхала, как мудрец, обреченный смотреть вдаль сквозь людскую ограниченность и глупость. Она знала жизнь, у нее был сумасшедший дом, наполненный детскими криками и разбросанными игрушками. И муж – погруженный в себя и постоянно занятый делами щуплый мужчина несколько затравленного вида. Она понимала, что диалоги на ковре в обнаженном виде – временное занятие. Но доказать это мне было невозможно. Я отчаянно зажмуривалась, стараясь видеть только Бориса. Слышать только то, что говорит Борис.
– Смотри, потом плакать будешь, – предупреждала Света.
Конечно-конечно, но только не сейчас, не сегодня. Потому что, хоть я и плачу по выходным, зато все будни подряд я готова петь от счастья. Мы встречались так часто, что было проще подсчитать те редкие моменты, когда мы расставались. Никогда еще, по совести сказать, не было в моей жизни столько любви. Я измоталась, потому что для меня несколько бессонных ночей в неделю были ощутимы, в отличие от Бориса, который умудрялся быть свежим и отглаженным до состояния идеальных стрелок на брюках, даже если мы с ним за ночь пересмотрели все серии его любимого «Крестного отца». Но это была блаженная вымотанность, ради которой только и стоило жить. Я работала на автопилоте, но все уже поняли, что со мной происходит.
– Влюбленному человеку не вобьешь в голову даже и пары слов. Тупеет беспробудно, – ласково журил меня Славик. И делал вид, что спать на кофрах с костюмами – это нормально и даже правильно.
– Может, ты возьмешь отпуск и перебесишься? – задумчиво искал выход Гоша.
– А если это надолго? Если отпуском не обойдешься? – сомневалась Лера.
– Надо ее при входе в студию обливать ведром ледяной воды и бить по голове. На пару часов может и прийти в себя, – смеялся Гошка. Но на самом деле они были просто ангельскими руководителями, надо отдать им должное. Как они меня не уволили – я не понимаю. Толку от меня было – как от козла молока. Но поскольку невероятная алхимия телевидения устроена так, что значение имеет не столько трудоспособность, сколько разгильдяйство, а толк выходит не столько из отличных работников, сколько от психически ненормальных фантазеров и шизиков, то раз за разом мы обоюдными усилиями выдавали в эфир чумовые эротические викторины, которые отлично воспринимались телезрителями.
45 
