67 
– Мама, сюда! – машет мне рукой Артемка. Ему уже пятый год, совсем большой мальчик, но его почти не видно из-за спинки сиденья, поэтому многие несутся к нашему отсеку, думая, что места у окна свободны. Наивные. Маленький мальчик ничуть не меньший аргумент, чем большая спортивная сумка.
– Занято! – деловито оповещает эфир Темка, игнорируя раздосадованные взгляды.
– Молодец, – шепчу я ему на ушко.
До дачи нам предстоит ехать почти два часа, так что совесть мы выключаем. Старушки, не старушки, мы смотрим в окно, потому что стоит переместить взгляд в глубь вагона, обязательно упрешься в какую-нибудь практически умирающую бабулю, обвешанную рассадой. Будучи хорошо воспитанными людьми, мы обязательно уступаем ей свои, такой ценой завоеванные места, а потом битый час маемся, наблюдая, как ожившая и порозовевшая бабуля разгадывает кроссворд. И по ее виду можно понять, что в ней хватит сил вскопать и окучить все ее шесть соток земли. Так что мы давно научились смотреть в окно, не отрывая ни на секунду взгляда от той весны, которая разворачивается за окном электрички, стоит нам только пересечь черту города.
Как только за поворотом скрываются трубы пыхтящих ТЭЦ, перед нами возникает совершенно другая картина.
– Мам, смотри, куст зазеленел! – восторженно тычет пальцем в стекло мой сынок.
– Вау! – киваю я. – А видишь, как сверкает снег?
– Да!
– Это значит, он сверху уже подтаял на теплом солнышке. Чувствуешь, какое теплое солнышко?
– Можно я буду на даче загорать? – смеется Темка.
В конце апреля весна начинает свой теннисный матч с зимой. Деревья и кусты зеленеют по одному, как выигранные в сетах очки. За этим интересно наблюдать, на это можно делать ставки. Сколько процентов верб зазеленеет к следующей субботе? Распустятся ли березы? Проклюнется ли из земли молодая трава? Будут ли на майские заморозки? Стоит ли довериться этой сумасшедшей оттепели, при которой мы ходим с Темой по нашему лесу в одних свитерках, но под ногами все еще скрипит снежок? В отличие от серого городского снег в лесу похож на сверкающие островки, по которым мы с удовольствием скачем, слушая, как хрустит снежная корочка.
– Мам, а чего папа не поехал? – периодически спрашивает меня Тема.
Я на это вздыхаю и пожимаю плечами.
– Он не очень любит дачный отдых. Ты же знаешь нашего папу. Ему бы у телевизора посидеть, футбол посмотреть. Документальные фильмы.
– Жаль, – вздыхает Тема. Я погладила его по голове, но втайне порадовалась, что Миша не любитель природы. Весь этот пропитанный солнечными лучами воздух принадлежит только нам, нам с Темой. К сожалению, Миша так и не вошел в наш закрытый клуб деревенской жизни. Но все же свое место он нашел.
Где-то после Рождества мы с Темкой переехали к Мише в Бутово, чтобы просто пожить вместе, прежде чем снова задумаем жениться и марать друг другу паспорта. Это было моим условием, но я знала, что и Миша вздохнул с облегчением. Первого срыва свадьбы оказалось достаточно. Он тоже хотел убедиться, что между нами все склеится. И надо сказать, что мы добились в этом направлении значительных успехов. По крайней мере Тема теперь проводит вечера на коленях у отца, а Миша старательно учит его читать и рассказывает на ночь длинные сказки из цикла «История России». Вот уже три месяца, как я еду с работы на Коктебельскую улицу, где в глубине еще необжитых новостроек притаился Мишин дом. Моя жизнь, как хорошо подмазанная телега, катится по мостовой, аккуратно притормаживая перед светофорами. Я захожу в «Пятерочку», чтобы купить чего-нибудь на ужин, а потом, в тишине отдельной квартиры, готовлю какой-нибудь плов по Ольгиному рецепту. По Ольге я очень скучаю.
– Ты приедешь в пятницу в баню? – строго вопрошает она каждую среду. Раньше мне не нужно было задавать вопросов, но теперь она лично контролирует мои явки, потому что и в самом деле у меня теперь не каждый раз получается выбираться к ней.
– Надо уточнить, какие планы у Михаила, – аккуратно отвечаю я, на что Соловейка разражается гневной тирадой:
– У него всегда одни планы – отлеживать ваш диван! Скажи ему, что если он тебя не отпустит – я с ним разберусь!
– Не надо ни с кем разбираться, – смеюсь я.
Олино одобрение Михаила окончилось, стоило мне только к нему переехать. Однажды вечером Оле стало одиноко, и она решила со мной пообщаться. Сначала она не смогла до меня дозвониться, потому что я сидела с Мишей в кинотеатре. Потом, когда она таки поймала меня по мобильному, я ответила, что не могу говорить, так как Миша читает мне отрывок из своей статьи в каком-то академическом журнале. Или готовлю ему ужин. Или глажу его брюки. Она вдруг осознала, что теперь я трачу свое время, силы и душевное тепло на совершенно постороннего человека.
67 
