.
Очередная сказка о Золушке 
16 
— Да как вы не понимаете, я ж люблю его! И он меня любит! И Глебушке тоже мать нужна…
— Ага. Это ты правильно сказала — его ребенку мать нужна. Вот и нашел тебя, дурочку. Умная-то баба сто раз наперед подумает, прежде чем ответственность за чужое дитя взять. Ты думаешь, это так просто — чужого ребенка вырастить? Думаешь, он спасибо тебе скажет?
— А зачем? Я же от души, от чистого сердца…
Резко остановившись посреди комнаты, тетка взглянула на нее с яростной грустью, потом вздохнула, покачав головой:
— Эх ты, девица наивная, ромашка ты моя полевая… Да ты того и не понимаешь, что такие пижоны, как он, чистой душой да чистыми сердцами только и пользуются! Обдерет он с тебя все лепесточки да и выбросит потом за ненадобностью. Он, поди, и в институте всех экзаменаторов подговорил, чтобы тебя не приняли! Дураку понятно — ему свое дитя в любви да в заботе вырастить хочется. Чтоб оно за мачехой, как за родной маткой, росло…
— Ну и что в этом плохого? — робко возразила Бася, подняв на тетку глаза. — Ребенку действительно любовь нужна… А в институт я потом поступлю, обязательно поступлю!
— Да где уж… — махнула раздраженно рукой тетя Дуня, продолжив свой демарш по комнате. — Ему теперь и не надо, чтоб ты шибко ученая была. Зачем ему грамотная служанка да нянька сдалась? Одумайся, Баська, пока не поздно! Одумайся!
— Нет, тетя Дуня. Я уже решила. Я люблю Вадима и Глебку тоже люблю. Тем более он уже успел ко мне привязаться. Он меня вчера мамой назвал… Ну как я могу одуматься? Нет, не могу…
— Ишь ты, мамой! Уж больно быстро!
— Так получилось, теть Дунь. Извините. Ладно, пойду я. Меня там, в машине, Вадим ждет. Зря вы его выгнали, теть Дунь. Он как лучше хотел, свататься пришел, а вы его выгнали…
— А не надо мне его сватовства! Пусть он тебя перед Фроськой высватывает, а мне такой чести не надо!
— Все равно нехорошо получилось, теть Дунь… Не по-людски как-то. Ладно, пойду я…
— Ну иди, иди, мачеха! Иди, поешь лиха. Думаешь, сладкий это хлеб — в мачехах-то ходить… Расстелешься добротой, а пасынок спасибо не скажет. А ты добрая душа, ты точно расстелешься…
Молча поднявшись с дивана, Бася потянула к себе букет, медленно прошла мимо тетки, неся цветы головками вниз. В дверях обернулась и, будто сглотнув обиду, произнесла сдавленно:
— Да, вы правы! И расстелюсь! И пусть не скажет! Он же не виноват, что у него мать умерла! Он же маленький еще… Вы его не видели, а говорите…
— Да больно надо мне его видеть! Мне же тебя, дурочку, жалко!
— Ой, ну чего вы меня мучаете, теть Дунь? Зачем вы так? Ребенок мне поверил, мамой назвал… Может, я и глупая, как вы говорите, но нельзя же по-другому… Люблю я их, понимаете? Люблю! И Вадима люблю, и Глебку люблю…
— Ладно, иди уж, чистота святая. Потом плакать начнешь, да поздно будет. Еще не раз меня вспомнишь.
— Ага, я пойду. Там Вадим ждет. До свидания.
В прихожей она неуклюже заторопилась, пытаясь одновременно сунуть ноги в туфли и открутить рычажок замка. Потом огляделась в поисках сумочки.
— Ишь, как заторопилась… — вышла проводить ее тетя Дуня, встала в проеме комнаты обиженным изваянием. — Ладно, иди, иди… Да не обижайся на меня, я ведь от добра только. Не забывай, заходи иногда. И дай бог тебе терпения великого, раз чужому ребенку матерью назвалась. Сама-то еще дитя дитем, господи… А теперь что делать — терпи. Терпи, Баська, терпи. Терпи…
…Она вдруг резко открыла глаза — показалось, тети-Дунин голос прозвучал в самое ухо — терпи! Оглянулась лихорадочно, будто она и впрямь могла стоять у нее за спиной, потрясла головой, обрывая поток памяти. Он тут же послушно иссяк, словно кто-то невидимый нажал на нужный рычажок, остановил пленку. Да и то, хватит уже. Прожила еще раз то время, и хватит. Иначе всякие сомнения в душу полезут, потом от них не отделаешься. Например, что тетя Дуня тогда не так уж и не права была…
Глубоко вздохнув, она выпрямилась на стуле, сильно потерла заплаканное лицо ладонями. Надо к Глебке идти. Ободрять и успокаивать. Вадим прав, ни к чему сейчас мальчишке всякие переживания. Потому что период у него пубертатный. Тьфу, какое словечко противное…
Постучав в дверь, она тут же приоткрыла ее, просунула в щель голову. И зачем стучала, интересно? Можно было и без того догадаться, что Глебка ее вежливости не оценит. Он этого стука не слышит просто. Сидит на диване, глаза грустные, из наушников музыка в голову плещется. Вон как ритмично головой покачивает, как китайский болванчик.
16 
