62 
— Может, его покусала стая бешеных собак, и теперь он лежит в больнице и получает сорок уколов в живот? — предложила свой вариант кровожадная Галина.
Я подумала, что это было бы очень мило с его стороны.
— Но почему тогда не отвечает телефон? — продолжила я гипотезу.
— А его съела самая большая собака. Заглотнула. Собака Баскервилей, — ласково улыбнулась Оля.
Она сидела возле меня с самого утра, не давая мне броситься на улицу в поисках Алексея Рубина. Наверное, в тот день я и правда была неадекватна. Потому что случилось то, к чему я совершенно не была готова. Он не приехал. Я отказывалась признать эту мысль. Он не приехал. Как такое могло получиться? Или правы мои коллеги по финансовой каторге и этого следовало ожидать? Тогда почему я не ожидала? Почему я ни на секунду не предположила такого развития событий? Никак к нему не подготовилась, не надела маску безразличия, не сказала «пусть сначала приедет, а потом я подумаю, стоит ли мне собираться».
В воскресенье вечером Оля аккуратно вытащила из моих ледяных пальцев лист с номером телефона.
— Если ты продолжишь в том же духе, в больницу надо будет сдавать тебя, — строго сказала она. Потом подумала и принесла из дома каких-то таблеток.
— Что это? — устало спросила я.
Она затолкала в меня три штуки и сказала:
— Снотворное. Горе горем, а тебе точно надо поспать. Утро вечера мудренее.
— Утро, вечер… ночь — мне теперь все равно, — сонно прошептала я.
— Вот только не надо из-за какого-то мужика думать, что жизнь кончена! — разозлилась Оля. Конечно, при ее боевом характере все быстро раскладывалось по полочкам и отбрасывалось за ненадобностью. Раз Рубин не приехал (не позвонил, не телеграфировал, не прислал гонца и не телепатировал) — значит, он не Настоящий Мужчина. Так о чем тогда горевать?
К концу воскресенья вариант «что-то случилось» мы сочли отработанным. Так что Оля мудро накормила меня какими-то транквилизаторами, которые у нее всегда лежат на случай бессонницы, и ушла домой, уверенная, что в состоянии химического анабиоза я не наделаю никаких глупостей.
— Тему я завтра сама отведу в сад.
— Мне надо на работу, — на автопилоте отрапортовала я.
— Какая работа! — воззвала к моему засыпающему разуму подруга. — Ты на себя посмотри. Разве завтра ты вынесешь соболезнования ваших акул? Я им позвоню и скажу, что у тебя отпуск за свой счет, скажем, на недельку. А лучше больничный. Точно, я завтра же вызову тебе Айболита.
— Спасибо, — вяло кивнула я и заснула.
Проснувшись, я обнаружила, что вся моя подушка мокрая. Поскольку никакого иного источника влаги, кроме меня самой, в районе подушки не оказалось, то получалось, что она мокрая от моих слез. Этот факт меня даже немного позабавил. Интересно, оказывается, пока мой разум спал, душа все равно рыдала. Надо же! Может, написать об этом в какой-нибудь журнал по оккультизму? Или в «Аргументы и факты».
— Жива? — влетела в комнату румяная с морозца Ольга. — Собирайся.
— Куда? — заупиралась я. Мне, откровенно говоря, хотелось забиться куда-нибудь под кровать и превратиться в пыль.
— Ко мне. Буду тебя кормить, — заявила Соловейка.
— Нет! Я не хочу! Я лучше побуду дома! — до последнего сопротивлялась я, но если уж Ольга решила не дать мне впасть в депрессию, то с ней лучше не спорить. А тут по всему было видно, что она намерена взяться за дело всерьез.
Через час я уже сидела в ее кухне, умытая и с почищенными зубами (чего мне совершенно не хотелось делать), и размазывала по тарелке высокополезную для впадающих в депрессию овсянку с сухофруктами.
— Итак, наша программа-максимум — не допустить тебя до самоедства. Ты ни в чем не виновата, все мужики — козлы, что только лишний раз подтвердилось, так что надо просто это пережить. Согласна? — Оля бодро декламировала текст, подражая интонации ведущего на детском утреннике.
— Я не знаю. Он не мог так поступить. Что-то случилось. Может, он перепутал адрес, забыл?..
— Не мог, но поступил. Это факт. А с фактом не спорят. И потом, что удивительного в том, что красивый мужик сделал подлянку? Впервой, что ли?
— Я не знаю, — давилась я кашей. Мне было очень плохо, я действительно предпочла бы побыть одна, но тогда я и правда сидела бы, глядя в одну точку и обливаясь слезами. А так, по крайней мере, время текло быстрее. А время, как уверяла меня массовик-затейник Оля, лечит все.
62 
