68 
Иван в историю соседской жизни вникать уже не стал. Поднявшись на лестничную площадку, решительно упер палец в кнопку звонка, наклонившись к двери, прислушался, потом позвонил еще раз. Через какое-то время черная дерматиновая дверь приоткрылась, Колина лохматая голова высунулась на секунду и тут же попыталась исчезнуть. Но не успела, видимо. Рванув на себя дверь, Иван мощным толчком грудной клетки вернул Колю вместе с головой обратно в квартиру, потом аккуратно прикрыл ее за собой. Тамара охнула, услышав сухой щелчок замка, замерла в нервном чутком ожидании. Потом, осмелившись, тихо поднялась по ступенькам, прислушалась…
За дверью было тихо. То есть абсолютно тихо. Несколько минут всего. Потом она снова открылась, явив ей бледно-одутловатое и будто даже протрезвевшее Колино лицо. Выпученные глаза в коротких рыжих ресничках пялились мутновато в пространство, моргали часто и так испуганно, будто за порогом квартиры была не обыкновенная лестничная площадка, покрытая истертою метлахской плиткой, а глубокая черная пропасть с каменным холодным дном. Потом глаза его остановились на Тамаре, мелькнуло в них на миг осмысленное выражение, похожее на радостную спасительную надежду, и тут же исчезло. Стоящий за спиной Коли Иван подтолкнул его легонько и нежно, проговорил тихо:
– Ну, чего ты застрял? Тебе еще раз повторить, что нужно делать?
Коля мелко затряс головой, давая таким образом понять, что нет, мол, повторять мне ничего не нужно, вышагнул неуверенно за порог, пытаясь держать зыбкое равновесие. Однако не удержал, и тут же повело его в сторону – прямо на Тамару. Она шарахнулась испуганно, но завалиться на нее Коля не успел. Иван вовремя подхватил его за шиворот, приподнял, встряхнул немного, пытаясь придать ему прежнее вертикальное положение, потом проговорил с досадой:
– Ну, что же ты… Надо прямо идти. Мы ж договорились. Видишь, вон там лестница? Иди туда, Коля. И не падай.
– Ага, ага… – мелко затряс головой в его руках Коля, пытаясь достать ногами до земли.
Иван отпустил его, еще раз встряхнул за плечи, подтолкнул к лестнице. Сделав несколько неуверенных, но вполне уже самостоятельных шагов в заданном направлении, Коля снова развернулся к Тамаре, развел руки в стороны и, смешно вытянув губы трубочкой, промычал что-то совсем уж грустное, будто пожаловался ей так. Потом икнул и, нащупав ногой первую ступеньку, начал слепо шарить дрожащей рукой по перилам, ища опоры.
– Осторожно, Коля, – почти заботливо проговорил ему в спину Иван. – Не упади тут. Соседи будут недовольны. Ты меня хорошо понял, да? Ни этого дома, ни этой женщины в твоей жизни никогда не было. Правильно?
– Не… не было… женщины… – икнув и оглянувшись на Ивана испуганно, вполне осмысленно проговорил Коля. – Никогда…
– Ой, пиджак! Он же в пиджаке был! – словно опомнившись от грустного зрелища, метнулась в квартиру Тамара. Пиджак сразу бросился ей в глаза – висел торжественно на плечиках в прихожей. Сама она туда его и повесила три дня назад.
Вернувшись на площадку, она сунула пиджак в руки Ивану, и тот, догнав Колю, старательно пристроил его ему на плечи. Последнее, что увидела Тамара, – яркий след от утюга на спине своего незадавшегося кавалера. Вскоре всхлипнула, с трудом открываясь под Колиными слабыми похмельными руками, входная железная дверь.
– Ну, вот и все. Путь к жилищу свободен, хозяюшка. Заходите, не бойтесь. Неприятности ваши на этом закончились, – весело обратился к Тамаре Иван.
Правда, веселым у него был лишь голос, лицо оставалось по-прежнему непроницаемым. Жестким и твердым, как суровая кирпичная стена. «Такого увидишь поздно вечером на улице, и впрямь шарахнешься от него испуганно, – тут же подумалось ей. – От такого лица любой пьяница вмиг протрезвеет и куда угодно дорогу забудет. Вон Коля сразу каким смирным стал, будто только на свет народился…»
– Ой, божечки ты мои-и-и… – тихо, на одной ноте, завыла Тамара, войдя в квартиру и оглядевшись. – Что он натворил-то здесь, посмотрите, люди добрые…
Иван, как единственный представитель всех «добрых людей», встал у нее за спиной, покачал головой сочувственно. Потом наклонился, поднял с пола отвалившуюся от шкафа дверцу, повертелся, отыскивая место, куда бы ее прислонить. Под ногами у него что-то отчаянно хрустнуло, потом полоснуло лучом по глазам, отразившись в свете загоревшейся под потолком голой лампочки.
– Зеркало разбил… – посмотрев под ноги, грустно прокомментировала Тамара. Потом подняла грустный взор к потолку, сощурилась на лампочку, произнесла на той же ноте: – И люстру мою новую куда-то дел, сволочь… Пропил, наверное… Я эту люстру пять лет берегла, только-только повесила. И шкафы вон все разворотил. Деньги искал, что ли?
68 
