98 
Кэролайн положила на тарелку увесистый треугольный кусок стилтона.
— Думаю, вино нам придется возместить. Я велю доставить вашему отцу целый ящик.
«Он — князь, а я — простолюдинка. Он — мой работодатель. — Девушка достала с полки два стакана. — Что я делаю? Совсем спятила? Своими руками создаю такую интимную обстановку? Ничего хорошего из этого не получится. Я так остро ощущаю его присутствие. О Господи, я люблю его!»
Северьянов открыл портвейн. Кэролайн поставила на стол стаканы и две тарелки, а князь — тарелку с сыром и бутылку.
— Я и не знала, что князья накрывают на стол, тем более на кухне. — Кэролайн усмехнулась.
— Этому князю приходилось есть в грязи, под проливным дождем позади походной палатки — на глазах у турок, которые ждали удобного момента, чтобы зверски расправиться с ним. — Он учтиво выдвинул стул для нее. — А вот на кухне я еще не ужинал, тем более с дамой в ситцевой ночной сорочке.
Кэролайн замерла. Она совсем забыла о ночной сорочке!
— Я сейчас переоденусь.
— Не нужно. Вы выглядите прелестно, уверяю вас. — Князь сел за стол. Глаза у него блестели. — Правда, до сих пор я предпочитал кружевное белье.
Кэролайн не поверила, что его вкус изменился.
— А это что такое? — Северьянов взял в руки лист бумаги со статьей Коппервилла. В верхнем углу была нарисована карикатура, в которой каждый безошибочно узнал бы князя.
Кэролайн покраснела.
Северьянов внимательно рассматривал карикатуру. Девушка изобразила его на ступенях лестницы, ведущей в бальный зал. Он был в мундире, при шпаге и с орденами на груди. Но не только парадный мундир придавал карикатуре несомненное сходство с ним. Кэролайн удалось необычайно точно передать выражение его лица. Оно было насмешливым и равнодушным, самоуверенным и скучающим.
Он взглянул на Кэролайн.
— Неужели у меня и в самом деле такой вид?
Она кивнула.
— Сегодня был именно такой. В тот момент. Князь снова посмотрел на карикатуру.
— Вы намерены опубликовать это?
— Нет.
— В таком случае я польщен.
Кэролайн не знала, что сказать. Тьма за окнами, располагающая к близости обстановка кухни — все это возбуждало желание.
— Вы весьма необычный человек, — проговорила она.
— И это все?
Кэролайн понимала, что не должна отвечать ему.
Князь взял листок с текстом статьи.
— Прочтите, если угодно, — предложила Кэролайн, отрезая два аппетитных ломтика сыра. Ей очень хотелось узнать его мнение. Она вдруг поняла, что никакие препятствия, разделяющие их, не помешают ей любить его. Напротив, недостижимость цели лишь подогревала ее чувства.
Кэролайн не следовало ездить на бал, не следовало становиться компаньонкой Кати, не следовало впускать князя в дом…
Он отложил статью.
— Интересный выбор темы.
— Это все, что вы можете сказать? Северьянов взял ломтик хлеба с сыром.
— Боже мой, как вкусно. — Он потянулся за портвейном. — Вы как будто расстроены?
— Еще бы не расстроиться. — Кэролайн опустила глаза.
— Хотите поговорить об этом?
— Что еще сказать? Мои родители сбежали и обвенчались тайно. Бабушка не простила маму, а отца возненавидела. Она отказалась помочь нам, когда я была еще маленькой, и мы очень нуждались. Мама умоляла ее помочь, а она отказалась. Из-за нее мама и умерла. — Кэролайн поняла, что высказала то, в чем боялась признаться даже себе, и очень смутилась.
— Мне очень жаль. Как умерла ваша мать? — спросил Северьянов.
— Не знаю, почему я рассказываю вам об этом. — Девушка через силу улыбнулась. — Я вам, наверное, надоела.
— Вы не можете мне надоесть. Думаю, ваша бабушка сожалеет о случившемся не меньше, чем вы.
— Сомневаюсь. Она всегда делала вид, что меня не существует.
— Я хорошо разбираюсь в людях и заметил, что вы ее очень интересуете.
— Интересую? Как бы не так! Не больше, чем меня интересуют африканские пигмеи!
Северьянов усмехнулся и положил свою руку поверх ее руки.
— Возможно, она ненавидит вашего отца, но не вас. Ведь вы — ее плоть и кровь. Поверьте мне.
Кэролайн перевела взгляд с теплых янтарных глаз князя на его полные чувственные губы, потом взглянула на крупную смуглую руку, лежавшую поверх ее руки.
— Едва ли разумно верить вам.
— Я имел в виду не это — Князь убрал свою руку.
Они оба замолчали. Тишина приводила девушку в смятение, ночь — тоже. А особенно — князь.
— Я очень устала, мне пора лечь. — Она поднялась. Князь схватил ее руку и поднес к губам. «Я так и знала, что все этим кончится», — подумала девушка.
98 
