Особенно,... 
94 
– Откуда тебе известно о Бродягиной и ее нездоровой страсти к деньгам?
– От верблюда, то есть от Крымова. Она доила многих мужчин в городе, все мечтая разбогатеть и куда-то уехать… Кстати, маленькая деталь: я лично не считаю страсть к деньгам нездоровой. Иначе, если послушать тебя, мы все больны этой заразой… Так вот, мотив для того, чтобы избавиться от ставшей по каким-то причинам опасной любовницы, мог быть какой угодно, однако я склоняюсь именно к шантажу. Крымов тоже так считал, а потому, едва только узнав о смерти Бродягиной, тотчас решил, что это дело рук Берестова, и, чтобы не вляпаться самому в эту зловонную предвыборную кашу, предпочел уйти в тень. Мы собрались за один день и ночью выехали из города. Наш путь лежал через Украину, дальше – в Польшу, оттуда через Германию в Париж, где нас уже ждали.
– Когда вам стало известно, что кто-то сжег агентство?
– Незадолго до нашего отъезда.
– А с чего ты взяла, что к этому причастна та самая дама, с которой тебе изменял Крымов?
– Да это я просто так сказала… Зачем было вообще кому-то устраивать этот пожар, если Крымов отказался вести одно из самых опасных и прибыльных дел?
– А я-то думала, что он действительно как-то связан с расследованием убийства отца Кирилла. Уж слишком громкое дело. Если он бы его раскрутил, его бы могли пригласить в Москву, в Генеральную прокуратуру…
– Земцова, очнись. Когда и где ты могла услышать, чтобы Крымов желал променять свою свободную профессию на прокурорский пиджак и нормированный рабочий день? Да это для него смерти подобно.
– А Шубин? Где Игорь Шубин?
– Набирается сил на югах. Когда Крымов отказал Берестову, они с Шубиным решили сделать небольшой перерыв и отдохнуть. Вернее, это Крымов предложил ему махнуть куда-нибудь в Сочи или Адлер…
– Ты хочешь сказать, что Шубин ничего не знает о Кристиане, точнее, о бумагах его отца? Крымов его не посвятил в свои дела?
– Нет, не счел нужным.
– А что за журналист с дочкой, которые помогли Крымову? Тебе не кажется, что эта история с поиском ценных бумаг смахивает на сказку, если не на вранье?
– Нет, никакое это не вранье. Просто у Крымова здесь, в Париже, помимо дела Кристиана было что-то еще, чем он заинтересовал этого издателя…
– Ну вот, теперь уже издателя. Надя, ты хотя бы запоминай, когда лжешь… – Юля теряла терпение. Ей было горько и обидно, что ее держат за идиотку.
– Да я и сама не поняла, журналист он или издатель… Думаю, что Крымов показал ему свою книгу. Помнишь, он последние года полтора писал какой-то не то роман, не то просто записки о своих расследованиях. Я не любопытная.
– Что вы говорите, госпожа Щукина!
– Не ерничай. Но мне действительно было неинтересно, о чем он пишет. Меня на тот момент интересовали совершенно другие вещи.
Мысли Юли снова вернулись к Берестову. Она не хотела верить в то, что он мог убить любимую девушку, пусть даже она и была проституткой. Да ему при его средствах проще было в случае необходимости заткнуть ей рот деньгами, которые она так любила.
– Надя, наверное, ты все-таки что-то путаешь? Ну не мог Берестов ее убить…
– А-а…Ты все об этом?.. Да брось ты, Земцова, не наше это дело…
Послышался шорох, распахнулась дверь, и в гостиной появился бледный Берестов. Глаза его с красными воспаленными веками смотрели куда-то мимо сидящих за столом женщин, в пространство:
– Я не убивал ее, не убивал… И перестаньте упоминать мое имя… Я не позволю! – Он весь трясся и был на удивление жалок. – Я любил Марину, я бы никогда не смог…
Надя, отставившая от себя чашку с остатками молока, медленно повернулась на голос и, не меняя выражения лица и словно нисколько не удивившись услышанному, произнесла на выдохе, почти устало:
– А вот и сам Игорь Николаевич явился. Как же долго я ждала, когда вы заговорите… Господин Берестов, – она встала и, подойдя к нему, посмотрела ему прямо в глаза, – неужели вы думаете, что я не знаю в лицо человека, из-за которого моего мужа едва не убили люди Куракина? Или вы не понимали, что, нанимая Крымова, бросаете этому мерзавцу кость? Да о вашей вражде с Куракиным не знают разве что дети, собаки и кошки…
Берестов, совершенно сбитый с толку, закрыл лицо ладонями, переживая одну из самых тяжелых минут в своей жизни.
– Все было не так, и я надеялся, что это все же не Куракин… К тому же это надо было доказать. И Крымов взялся… Не знаю, кто ему напел о том, что это я убил Марину, но то, что он исчез, испарился, вернув мне деньги, было подлостью с его стороны. Как он мог так поступить, не поговорив со мной об этом и делая вывод о моей причастности к смерти Мариночки, лишь опираясь на интуицию?
94 
