Последние отзывы

  43  

— Сквайр — щедрый, добрый и великодушный человек.

— Возможно, нам следует простить ему злодеяние, которое заключается в том, что он на двадцать четыре года старше тебя, — заметила Оливия.

— Вы обвиняли его в этом, не я, — мягко напомнила Александра.

Новый визитер постучал в парадную дверь. Надо же, а она подумала было, что всадник заблудился на их разбитой дороге! Все еще потрясенная тем, что сквайр не стал незаслуженно осуждать ее, Александра вышла из комнаты с сестрами и открыла дверь…

На пороге стоял Рандольф де Уоренн, его сапоги были перепачканы грязью, щеки раскраснелись от ветра. В руке он держал огромный букет в бумажной обертке. Должно быть, Рандольф приехал к одной из ее сестер? — в смятении спрашивала себя Александра.

— Мисс Болтон. — Он улыбнулся и отвесил вежливый поклон. — Это — для вас.

Восторг, который на мгновение испытала Александра, решив, что де Уоренну приглянулась одна из ее сестер, тут же улетучился. В полном замешательстве она оглянулась через плечо на закрытую дверь кабинета. Денни не должен был увидеть, что Рандольф де Уоренн привез ей цветы.

Сердце Александры затрепетало. Одна из сестер за ее спиной изумленно выдохнула.

— Здесь открытка, — усмехнулся посланец.

— Ах, где мои хорошие манеры! — отозвалась Александра, чувствуя, как все тело охватывает дрожь. Нет, это было решительно невозможно! Разумеется, Клервуд просто не мог прислать ей цветы. Определенно нет. Она взяла букет в красочной упаковке, жестом пригласив Рандольфа войти.

— Долго до нас добирались?

— Достаточно долго, но мой конь быстр и вынослив, так что мы галопом одолели большую часть пути. — Он улыбнулся Кори и Оливии. — Вся поездка отняла у меня от силы часа полтора.

Александра поймала себя на том, что вся дрожит, она никак не могла прийти в себя от потрясения, никак не могла разгадать, что же значил этот жест? Или все таки знала, понимала это? Пройдя в гостиную, Александра заставила себя продолжить светскую беседу:

— Кажется, по новой железной дороге, которая связала Кенсетт и Клервуд, можно добраться за сорок семь минут.

— О, я в любом случае поскачу обратно верхом, — рассмеялся Рандольф и взглянул на Кори.

— Открой цветы, — прошептала Оливия.

Александра в волнении сжала букет.

— Бедный Рандольф, кажется, замерз. Давайте предложим ему горячего чая с булочками? О, мой дорогой! — Она обернулась к де Уоренну. — Я никогда не смогу отблагодарить вас за любезное одолжение, которое вы оказали нам прошлым вечером.

Сестры, не двигаясь, внимательно следили за их разговором.

— Что вы, все в порядке, — снова усмехнулся Рандольф. — Я с большим удовольствием проводил вашего отца домой. Откройте цветы. Мне запрещено покидать ваш дом до тех пор, пока вы этого не сделаете.

Что? Гонец не может уехать, пока она не развернет букет? Теперь Александра была вся во власти навязчивого образа Клервуда. Судя по всему, именно он прислал эти цветы. Выходит, герцог не забыл о ней, не образумился.

Все еще безмерно удивленная, Александра с большой неохотой разорвала обертку. Две дюжины огромных бордово красных роз, каждая из которых была в полном цвету и отличалась исключительной роскошью — определенно, их тщательно подбирали, — показались на свет божий. В самой середине букета был прикреплен маленький конверт кремового цвета.

Она не могла двинуться с места. Чего добивается Клервуд? Почему он сделал это? О боже, сквайр ведь хочет жениться на ней!

— Это самые красивые розы, которые я когда либо видела! — чуть не задохнулась от восторга Кори.

— Я никогда прежде не видела розы такого цвета, — восхищенно подхватила Оливия.

— Они стоят целое состояние, — похвастался Рандольф.

Александра во все глаза смотрела на потрясающие цветы.

Это был чересчур смелый, чересчур широкий жест. И даже обольстительный, чарующий, хотя она и не была уверена в том, что этот поступок объяснялся романтическими чувствами.

— Прочитай открытку, — напомнила Кори.

Все еще дрожащей рукой Александра передала Оливии цветы, потом взяла конверт, открыла его ногтем и вытянула оттуда маленькую карточку. На ней не значилось ничего, кроме большой, четкой буквы «К».

— И что там написано? — бесхитростно осведомилась Кори.

  43