41 
Возражений у меня была целая куча, но все какого-то неюридического характера. Если Андрей создавал условия для моей карьеры, то почему так сильно портил мне нервы? И почему, если это был его вклад в мою работу, он так сильно ее ненавидел? И еще, роман с постоянной любовницей и ребенок от нее – это тоже, что ли, помощь в моей работе?
– Есть, ваша честь. Я прошу приобщить к делу копию договора купли-продажи квартиры, унаследованной от матери доверительницы. Эта квартира и была источником денежных средств, из которых была приобретена квартира, которая является предметом спора.
– Возражаю! – поднял руку муж.
Я увидела, что перед этим Манечка толкнула его в бок. Неужели, она действительно юрист?
– В какой части? – с готовностью дал ему слово судья.
– Квартира наша была куплена раньше, чем умерла ее мама. Она никак не могла быть куплена на средства от продажи наследной квартиры.
– А куда же, по-твоему, я дела деньги от маминой квартиры? – возмутилась я.
– Это не мое дело. Может, на жизнь потратила? Какая разница! К квартире они отношения не имеют.
– Ваша честь, я хотел бы прокомментировать, – продолжил Трополенко. – Действительно, квартира приобретена ранее, но за счет средств займа на работе у моей доверительницы. И этот займ был покрыт за счет наследства. Таким образом, квартира была полностью оплачена за счет средств наследственного имущества.
– Еще какие-то пояснения есть? – уточнил судья.
Я порадовалась за то, что у меня есть Трополенко. Если бы не он, я бы уже давно вскочила и вцепилась Андрею в лицо ногтями. Мне хотелось сделать ему очень, очень больно. Как смел он так хорошо подготовиться к суду!
– Да, ваша честь. Вот справка с места работы моей доверительницы, что заем был полностью погашен именно в период продажи квартиры матери. И еще характеристика с работы.
– Понятно. У ответчика нет возражений по объему имущества, может, что-то добавлено сверх имеющегося в настоящее время?
– Ваша честь! – снова поднялся Андрей. – Я хотел бы приобщить к делу распечатку с банковского счета, из которой следует, что моя супруга сняла с банковского счета, который тоже является предметом спора, все денежные средства в размере восьми тысяч долларов США.
– Возражаю. Арест или запрет на распоряжение не был наложен на счет.
– Возражение принимается. Сторона возражает против приобщения выписки к делу? – уточнил судья.
– Да, конечно! – кивнули мы с Трополенко. Кажется, у нас появилась общая энергетика.
Суд покатился дальше, и в какой-то момент мы в нем перестали быть людьми, а все превратились в калькуляторы, размахивающие чеками, выписками и гарантийными талонами. Мы с математической точностью рассчитывали удары, перебегали из одного конца поля игры в другой, махали невидимыми ракетками. Трополенко принимал удар на себя, я бегала по дальней части корта и пасовала «кручеными». Андрей стоял насмерть и отбивал любые подачи. Я старалась залепить ему в глаз. Он норовил попасть мне по карману. Манечка незримо подсказывала, куда упадет следующий мяч. Судья соответственно судил. Подсчитывал очки. На мыло судью, на мыло.
Стопки бумаг с обеих частей поля медленно и с подробными пояснениями оседали в материалах дела, секретарь печатал за нами, судорожно перебирая пальцами по клавиатуре. Мишка уже устал волноваться и стал скучать. Кажется, даже умудрялся тихо играть в телефон, выключив звук. А что, он же профессионал этого дела. В школе они только и делают, что обмениваются эсэмэсками и играют в солитер. Только однажды его выдернули из этого полузабытья и спросили:
– С кем ты хочешь остаться и жить?
– Я? – растерялся Мишка. Наверное, он уже решил, что мы все тут передеремся как-нибудь и без него.
– Да, ты. С папой или с мамой?
– Я бы хотел жить один, – совершенно искренне ответил Мишка.
Мы с Андреем переглянулись. И это – наш любимый сын. Вот до чего мы допрыгались.
– Тебе еще нет даже шестнадцати. Какое-то время тебе еще надо пожить с кем-то из родителей. До окончания школы. Так что надо высказать свое мнение.
– Что? – оглядывался по сторонам Миша.
Мне стало вдруг так его жаль, так жаль. Мне, слава богу, в свое время никого не пришлось выбирать. Со мной были все. А мы с Андреем не справились, мы – лузеры семейной жизни.
– Я все равно буду определять, с кем ты будешь проживать. Но лучше, чтобы ты сказал свое мнение, – терпеливо повторил судья.
41 
