4 
Он заглянул в ее мягкие, теплые карие глаза, полные слез, беспокойства и потаенной веры в то, что все будет хорошо.
— Прости, я должен идти.
— Спасибо тебе, — сказала она, заставив себя приподняться на кровати, и вдруг оказалась в его объятиях.
Его прекрасное лицо было так близко, что она могла чувствовать его запах, смесь фирменного одеколона Коловски и чего-то еще, его собственного уникального, мужского аромата.
— Нельзя оставить наших зрителей без яркого финала, — прошептал он.
А потом поцеловал ее!
Ужасно, невыносимо нежно и осторожно — ведь после операции прошло всего несколько часов. Кейт показалось, что на мгновение она попала в рай: вкус его губ, движения его языка, проникшего в ее рот сквозь податливо приоткрытые губы, страсть, которая заглушила мысли о причине, по которой он целует ее…
Но поцелуй прервался.
— Прости, я должен успеть на самолет.
«Ему следовало стать актером», — с тоской подумала Кейт, потому что в его голосе и взгляде было почти искреннее сожаление. Она обессиленно опустилась на подушки, закрыла глаза, чтобы не видеть любопытных взглядов соседок и их, таких блеклых на фоне Алекси, мужей.
Она почти заснула, но была весьма грубо вырвана из дремы, когда санитар начал со стуком откреплять ее кровать от стены.
— Вас переводят в другую палату, — пояснил он свои действия.
— Куда?
Нет, господи, только не это, только не новая палата с тремя новыми любопытными женщинами. Или еще страшнее: ее переводят в восьмиместную палату.
Но ее кровать аккуратно вывезли из общественной секции и по мягким коврам повезли в частное крыло. Кейт сгорала от смущения, чувствуя, что ей здесь не место, но персонал это совершенно не интересовало, ведь Алекси Коловски оплатил ее пребывание в больнице на ближайшую неделю.
Каким блаженством стало для Кейт перемещение в отдельную палату, похожую на номер в пятизвездочном отеле. Джорджина теперь находилась под постоянным присмотром медсестер, ее приносили Кейт несколько раз в день для кормления.
Поздно ночью, покормив дочь и попрощавшись с забравшей ее медсестрой, Кейт с улыбкой подумала, что это вторая лучшая вещь, которая когда-либо происходила с ней в жизни.
Первой был поцелуй Алекси.
Глава 1
Нога не так уж сильно и болела. По крайней мере, не так сильно, как предполагали врачи, после той ужасной аварии, которая чуть не стоила Алекси Коловски жизни. Ему сказали, что потребуется около шести месяцев интенсивной терапии и, возможно, он сможет ходить.
Уже через четыре месяца Алекси начал передвигаться по острову без посторонней помощи. Врачи рекомендовали, чтобы он делал комплекс упражнений по пятнадцать минут два раза в день. Сегодня Алекси заканчивал делать третью серию упражнений, на каждую из которых у него уходил час, а еще не было и полудня.
Что бы ему ни советовали делать, он делал в несколько раз больше. Ему предлагали лечение, он же был настроен исключительно на скорейшее и полное выздоровление.
В конце концов, однажды он уже справился с такой ситуацией, а условия тогда были куда хуже, чем сейчас. Тогда он был ребенком, рядом не было высококвалифицированных врачей, вокруг не плескался океан, который сейчас ласково охлаждал его усталые мышцы. И все же тогда он смог сам исцелить свое изломанное тело — сначала в стенах собственной спальни, пока не сошли синяки, и позднее, когда начал снова ходить в школу, не позволяя себе ни единого стона или гримасы боли. Даже его брат-близнец Йозеф не знал о том, как ему на самом деле плохо.
Йозеф. Алекси горько усмехнулся. Вчера вечером он смотрел телевизионное шоу. Хотя нет, нельзя сказать, что он смотрел его, просто телевизор не был выключен, и его внимание периодически переключалось с нежных, умелых губ девушки, скользящих по его напряженной плоти, на голос ведущего, рассуждающего о телепатической связи между близнецами. Обычно во время секса сознание Алекси отключалось, он полностью отдавался этому занятию, обращая внимание только на страстные стоны извивающейся в его искусных руках женщины. Сейчас же все происходило скорее механически, и, хоть его партнерша и кричала от восторга, сам Алекси не получил никакого удовлетворения.
Он услышал телефонную трель. Не было никакой нужды отвечать на звонок, он пренебрегал этим все последние месяцы — кроме вчерашней ночи, когда это стало прекрасной причиной, чтобы попросить уйти его гостью.
4 
