39 
– Ты и есть маленький, – Инема смеялся. – По сравнению со мной просто котенок.
– Ладно, – буркнул Тацу. – Долго еще нам в этой темноте идти? Ты на свечах экономишь, что ли?
– Нет, – снова смешок. Похоже, собеседник невероятно забавлял Белого Тигра. – Хотя идея хорошая. Просто тут заклинание специальное стоит. Я же знаю ход, как свои четыре лапы, а непосвященному будет трудно. Вот и стоит заклинание против воришек. На свет реагирует.
– Полно народу, кто видит в темноте.
– В полной темноте не видит никто. Даже я. Ладно, иди сюда. Да, вот так. Чувствуешь?
– Пока только то, что ты ко мне снова пристаешь.
– Это по привычке. – Как же приятно слышать эту ласку в его голосе. – Я имел в виду, вот тут рычаг, нажимай и запоминай…
Белый Тигр произнес слова заклинания, что не так давно высветили роковые слова на рукоятке клинка убийцы.
Стена под ладонью поехала в сторону. Инема заставил Джейко сделать еще пару шагов. Еще одна дверь, и вот они в комнате.
Небольшая комната, откуда-то льется лунный свет и в нем…
– Боги!.. боги…
– Нравится, милый? – шепнул Тигр. – Я знал, что тебе понравится.
На тонком пьедестале стояла каменная скульптура, хоть у Тацу не поворачивался язык назвать это чудо произведением людских рук.
– Кто это? – еле смог произнести он.
– Это первая Тигрица, – улыбнулся наблюдавший за его реакцией Инема. Каменная девушка держала в руках диковинный цветок и смотрела ввысь, а вокруг ее ног свернулся тигр. Не было описания на любом языке мира для подобного совершенства. Казалось, сам лунный свет соткал ее тело, а снежные вершины поделились величием, простой и потрясающей воображение красотой. – У нас есть легенда. О Белой Тигрице, что родилась из белого снега Синих Гор. Я расскажу… – Мужчина обнял юношу, прижимая его к себе спиной, чтобы дать возможность любоваться статуей. – В начале времен, когда на свете совсем не было живых существ, в Синих Горах жили только лунный свет, чистый снег и Белый Тигр, что родился вместе с этими вершинами. И было так дольше, чем мы можем себе представить. Но однажды Белый Тигр гулял по горам, как любил это делать, и неожиданно увидел прямо на снегу цветок дивной красоты. Яркий, как кровь, и прекрасный как звезды. И был он так хорош, что внезапно Белому Тигру стало невыносимо одиноко, и понял он, что больше не может жить так и дальше. Тогда он взмолился лунному свету и всесильным звездам, и они сжалились над своим любимым братом. И родилась тогда из белого снега и этого прекрасного цветка первая Тигрица…
Джейко прижался покрепче к своему любовнику и прошептал после минутного молчания:
– Как красиво…
– Да. – Нежность вокруг была просто ощутимой. – Мне тоже так кажется. Но я не рассказал самого главного. – Инема снова немного помолчал и продолжил: – И вместе с первой Тигрицей родилась любовь. Такая же красивая, как цветок, что показал Белому Тигру его одиночество, и чистая, как снег, что породил первую из нас. Раньше… – мужчина пальцами за подбородок повернул к себе лицо юноши, – я думал, что это просто легенда…
И губы их слились.
Через много-много минут:
– А это что?
– А это макет … мы совместно с эллуями строим подгорный туннель, чтобы добывать эллк. Минерал такой. Эллк есть только в самом сердце этих гор, а без него не работают наши магфабрики…
Джейко горько усмехнулся:
– Вот она, та информация, что была мне нужна. Эллк и подгорный туннель, строимый эллуями. Тетушка быстро договорилась с оными, и Белые Тигры оказались у нее в руках. Мы, Тацу, просто перекупили у эллуев строительство. За информацию, – почти истерично хохотнул маг, – я даже получил долю в деле. Почти четверть.
Тацу закрыл глаза и рассмеялся. От боли в этом смехе по коже поползли мурашки.
– А я сбежал. Инема уехал на три дня, уверенный, что я буду ждать его как всегда. Последнюю ночь мы также, как и каждую ночь до этого, провели вместе. На утро он уехал, а я сбежал… Принес информацию тетушке. Впрочем, она не знает откуда. Думает, что случайная. А сам отправился к сестре… Когда она меня увидела, то сразу заплакала. Сказала, что в моих глазах не осталось ее брата. Так и было. И ей пришлось по кусочкам собирать мое сердце, сшивать лоскутки моей души. О следующем месяце своей жизни я помню только то, как просыпался от собственного крика и как сестренка поила меня успокоительным, просиживая целыми сутками рядом… по осколкам склеивая мою личность.
39 
