На всякий случай я предупредила:
– Вздумаешь орать – стреляю. Понял, Айвенго?
Вот это наглец! Он даже не испугался! Смотрел на меня с таким превосходством, что у меня аж палец зачесался на спусковой крючок нажать. Ладно, я человек выдержанный, идеологически подкованный, миролюбивый…
– Меня зовут не Айвенго, а Дейвин. И у меня нет здешнего разрешения. Что дальше?
Ну, хоть говорит тихо, как приказано. Что дальше? Хороший вопрос. Дейвин… это тоже ролевое имечко или родители фэнтези обчитались?
– И как ты здесь оказался, Дейвин? – Блин, а мордашка-то, если вглядеться, совсем юная. Не дай бог, он несовершеннолетний, тогда нужно его брать с понятыми и допрашивать при родителях или педагоге, а то ведь потом не отмажусь… И где я вам возьму родителя, я уж молчу о педагоге? О понятых замнем для ясности.
Нарушаем, Яночка, ох нарушаем…
Только бы оказался совершеннолетним.
– Я сюда зашел, – и ухмыляется так нагло, словно я ему должна.
– Зашел, значит. – Я тоже могу в ответ улыбку скроить – Чикатило обзавидуется. – Вот прямо в таком виде через всю Заботку и шел, да?
– А что такого? – Ух, как мы надменно бровь умеем поднимать! Что ж за чудо-то на мою голову?..
– Ничего. Впервые вижу ходячий болтливый труп, а так все в порядке. В морг своим ходом дойдешь или все-таки труповозку вызовем?
Угу. Не понял.
– Мальчик, здесь не ролевой полигон, или что у вас там. Ты вообще этой своей ковырялкой махать умеешь?
Обиделся.
– Хочешь проверить, женщина?
Всю жизнь мечтала. Ночами не спала.
Ладно, все равно ни педагога поблизости, ни родителей… Отбрешусь, ежели что.
Поднимаю пистолет повыше.
– А теперь аккуратно кладешь меч-кладенец на пол и ногой пихаешь ко мне. Затем отворачиваешься к стене, руки вверх, ноги на ширину плеч. Выполнять!
Мир несовершенен. В нем на приказы мента – вооруженного, смею заметить! – отвечают идиотским ржанием. Это он на своих ролевухах так коня изображал? Ладно же. Звукоизоляция в подвале неплохая вроде…
Бабах!
– А следующий раз не промажу, – лениво сообщила я, когда парень подпрыгнул и с ужасом поглядел на выбоину в стене. Рядом с правым плечом. Я все-таки не совсем чокнутая – стрелять между ног или впритирку к голове. Голливуд Голливудом, но вдруг клиент дернется? Плечо или руку еще можно объяснить самообороной…
Впрочем, если Дейвин несовершеннолетний, мне много чего пояснять придется. Сначала по ходу служебного расследования, затем в суде… Типун мне на мозги!
– Ну, оглох? Повторяю: меч аккуратно кладешь на пол. Затем ногой толкаешь ко мне. Не вижу действий!
Слыхала я, будто ролевики вживаются в роль настолько, что начинают к оружию относиться, как к разумному существу. Слыхала, но до сих пор не видела. Как-то у нас в N-ске люди поадекватнее. Парень взглянул на меня так, словно я ему предложила святотатство. Но после очень характерного покачивания пистолетом требуемое выполнил. Ногой, правда, слабовато дернул, пришлось самой отправить меч подальше, себе за спину.
– Продолжаем конструктивный диалог. Руки вверх, лицом к стене, ноги…
Договорить я не успела.
Я до сих пор не знаю, как спаслась. То ли увидала блики в глазах парня, то ли услышала легкий свист… А может, просто «задницей почуяла». Не знаю. Главное – я хлопнулась на пресловутую задницу за миг до того, как над головой пронесся этот чертов меч. Он словно из пращи вылетел и должен был вонзиться мне под затылок. А вместо этого угодил острием Дейвину под подбородок, с лету перебив обе артерии и на выходе явно задев позвоночник. Мы с парнем были одного роста.
Я машинально утерлась. Ну да, кровь во все стороны. А чего я ожидала – теплого летнего дождика?
Вообще, к смертям после пары лет в доблестных органах привыкаешь. Трупы различной степени сохранности в позах, далеких от благопристойных, перестают сниться, вызывать рвотные рефлексы и вообще – быть предметом, достойным большего, чем открытое оперативно-разыскное дело. Как говаривал однажды вдрабадан пьяный Мурчалло: «Труп – это главный вещдок по делу о смерти гражданина». И требовал, помнится, оный вещдок отдать в комнату хранения вещественных доказательств. Да, под большим градусом был тогда гражданин начальник…
К смертям привыкаешь, отращиваешь толстую, не раз начальством дубленую шкуру, и уже кажется, что тебя ничто не может выбить из колеи. И тут случается нечто, напоминающее: ты – все еще человек, пусть и мент поганый.