37 
Машина свернула на нужную улицу, и Ана сказала:
— Последний шанс отступить.
— Ни за что. — Он широко ухмыльнулся. — Я хочу видеть то, из-за чего ты так нервничаешь.
Она не успела ничего возразить, так как он остановил машину у обочины почти за квартал от дома ее дяди, потому что ближе свободных мест не было. Уже отсюда были слышны звуки приготовлений. На лужайке дети играли в футбол, несколько ребят постарше расположились на крыльце и лениво взирали оттуда. Где-то играла музыка, и чувствовался запах дыма — кто-то уже разжигал гриль.
В любой другой день все это наполнило бы сердце Аны радостью, но сейчас это только щекотало нервы. Она не боялась, что Уорд станет заноситься перед ее родственниками, ее тревожило, как ее родственники примут его. У нее не со всеми были близкие отношения, и они могли подумать, что она хвастается, приведя на семейный ужин звезду. И еще ей казалось, что этот день — поворотный момент их отношений, и эта перемена будет еще важнее, чем то, что случилось ночью. Тогда она просто пустила его в свою постель, сейчас она действительно впускала его в свою жизнь.
Ана так и не расслабилась, а Уорд уже не мог веселиться, когда не было весело ей.
Нильда, мать Аны, сердечно приветствовала его. Если бы Ана не предупредила его, что никогда раньше не приводила в дом мужчин, его напугал бы ее счастливый взгляд и объятие, такое крепкое, что он чуть не задохнулся.
— А я предупреждала, — пробормотала Ана, когда его отпустили.
Хуан, отец Аны, был более сдержан. Седой лысеющий человечек держал себя со старомодным достоинством. Он крепко пожал Уорду руку, и тот понял, что к нему присматриваются. Почему-то ему казалось, что его слава и богатство ничего здесь не значат.
— Моя Ана, — Хуан говорил с сильным акцентом, стоя совсем рядом с Уордом, чтобы никто, кроме него, не услышал, — как роза, нежная и прекрасная. Но у розы — острые шипы, так просто ее не сорвешь. Если не будешь аккуратен — либо сам исколешься, либо повредишь цветок. Понял?
Уорд кивнул:
— Да, сэр.
Хуан внимательно посмотрел на него и одобрительно похлопал по руке:
— Ну, пойдем, выпьем пива.
В следующие несколько часов Уорд не видел Ану. Хуан водил его по дому, знакомил со всеми. Мужчины собрались на заднем дворе, а женщины — на кухне. Было удивительно тепло для февраля, и холодное пиво под раскидистым деревом авокадо шло очень хорошо. Дети играли на лужайке, а родители то и дело отгоняли их от гриля. Кто-то вынес радио на улицу, и в воздухе витали веселые мелодии. Сравнивая это радостное собрание со вчерашним официозным мероприятием, Уорд еще лучше понял, почему Ана не хотела идти. Ему только не нравилось, что она не выглядела веселой.
Она много разговаривала с родными, но он уже умел читать по ее позе. Она была напряжена, как будто не вписывалась в привычное окружение и боялась, что кто-нибудь заметит это.
Был только один человек, чувствовавший себя еще менее комфортно, чем Ана, — Рики. Уорд был удивлен, но не шокирован, заметив его среди детей постарше. Он подошел, поздоровался, познакомился с его матерью. Едва увидев Рики, Уорд понял, что мальчишка — крепкий орешек. Но Рики любил музыку, да и сам Уорд в его возрасте был не лучше.
Когда мать Рики, Лена, ушла за чем-то в дом, мальчик серьезно посмотрел на Уорда:
— Значит, ты встречаешься с моей кузиной?
— Вроде того.
— Мы нечасто ее видим, но смотри, не обижай ее.
Уорд удивленно посмотрел на него. Он был маленький и щуплый, но готов был хоть сейчас броситься в бой за Ану.
— Это официальное предупреждение?
Уорд очень старался не смеяться.
Рики вскинул голову, как будто подозревал, что Уорд насмехается над ним.
— Не обижай ее, — повторил он.
Похоже, это упрямое выражение было семейной чертой.
— Ей повезло, что у нее такая семья, — серьезно сказал Уорд. — Надеюсь, она это понимает. И ты тоже.
Он не лукавил. Семья Аны могла быть бедной, но это с лихвой окупалось их чудесными отношениями. У Уорда не было большой семьи, но уже через несколько часов после приезда он почувствовал, как ему здесь хорошо. Он привязался к ним почти так же сильно, как к Ане.
Уорд заметил, что Ана, привстав на цыпочки, смотрит на него поверх голов, спрашивая взглядом, все ли у него хорошо и не надо ли его спасать. Он улыбнулся и помахал ей. Она нахмурилась и отошла, и он пожалел, что не позвал ее к себе, — он уже соскучился по ней.
37 
