95 
— Вообще-то он бесценен, Киота, — мягко поправил меня Вашарий, любуясь переливами света в глубине камня. — Особенно если учесть его магические возможности.
— Нет, я не могу. — Я отчаянно затрясла головой.
При мысли, что у меня на груди будет болтаться камень стоимостью в несколько миров, мне моментально стало плохо. Колени затряслись мелкой противной дрожью, низ живота налился тревожным предчувствием. А вдруг его украдут? Сорвут с меня и кинутся бежать? Вдруг цепочка порвется, и я его потеряю? Да мало ли этих «вдруг»! Итог-то один: виноватой останусь я.
— Не беспокойся, дорогая. — Дольшер требовательно протянул руку, и Вашарий с явной неохотой вложил алмаз в его раскрытую ладонь. Желтоглазый маг обошел меня со спины, и я почувствовала его теплые пальцы у себя на шее, застегивающие цепочку, после чего он шепнул мне на ухо: — Главное, не отходи далеко от нас. И все будет в полном порядке.
Я нервно захихикала, потной от волнения рукой поглаживая округлый тяжелый алмаз. На их месте я бы меня даже в туалет не отпускала в одиночестве, только под строгим присмотром. Мало ли. Кто меня знает. Вдруг решу сбежать и начать новую жизнь в качестве богачки. Правда, не представляю, кто бы согласился купить подобный алмаз. Боюсь, всех денег во всех мирах не хватит.
— Но что подумают придворные, увидев меня с таким грузом на шее? — выдвинула я последнее возражение.
— Одно из двух, — ответил мне Вашарий, прежде обменявшись лукавыми взглядами с Дольшером. — Или они решат, что индустрия производства искусственных камней сделала настоящий прорыв и ты являешься счастливой владелицей новейшего изделия самых лучших специалистов в области молекулярной магии, преобразовавших в алмаз обычный булыжник. Или же…
— Или же подумают, что ты чертовски хороша в постели, раз тебе дарят такие драгоценности, — завершил за него Дольшер и подал мне руку. — Вставай, Киота. И бежим к повозке. Если мы срочно не отправимся в дом наместника, то рискуем нарваться на настоящий скандал.
Я кинула на себя последний взгляд в зеркало и осталась довольна увиденным. Алое платье облегало меня всполохами яркого шелка, длинные темные волосы были распущены, только на затылке их подкололи шпильками с рубиновыми навершиями, оставив локоны свободно струиться по обнаженной спине. И на груди загадочно поблескивал крупный алмаз, отражая в своей глубине красные искры моего наряда.
— Быстрее, быстрее!
Дольшер чуть ли не насильно поволок меня к двери, по пути скинув излишек энергии в ту же злополучную дыру в потолке. Опять громыхнуло где-то сверху, и по комнате закружилась белая пыль побелки. Но мы уже выбежали в коридор. Судя по болезненному вскрику, Дольшер при этом заехал дверью в ухо самому любопытному слуге.
— Простите! — крикнул он и помчался по коридору в сторону выхода.
Я еле поспевала за ним, ежесекундно рискуя переломать ноги. Никогда не любила туфли на высоких каблуках. Вашарий замыкал нашу процессию, которая вихрем промчалась по пустынным коридорам государственной больницы и вывалилась во двор, где уже загорались фонари уличного освещения.
— Чур, я поведу! — крикнул Дольшер, заприметив стоящую около крыльца самодвижущуюся повозку под гербом ведомства Вашария. — А то знаю я твою манеру ездить, дружище. Хорошо если к окончанию бала поспеем.
— Да разве я возражаю? — благоразумно согласился с очевидным доводом тот. Любезно распахнул передо мной дверцу повозки. — Садись, Киота.
Я опустилась на переднее сиденье, защелкнула страховочный ремень и изо всех сил зажмурилась, уже знакомая с привычками Дольшера. Если он и в обычном состоянии ведет повозку так, будто за ним гонятся все демоны Хекса, то даже страшно представить, что будет теперь, когда мы опаздываем.
В следующий миг недовольно взревел огненный дух, поняв, что должен подчиниться не хозяину, а чужому человеку. Повеяло сладковатым ароматом подчиняющей магии, и мы так резко взяли с места, что меня откинуло назад. Поехали! Вечер для нас только начинается, и самое веселье ждет впереди.
* * *
Когда повозка, окутанная черными клубами дыма, остановилась около дома наместника, от моей прически остались лишь воспоминания. От быстрой езды аккуратные локоны развились, на щеках горел румянец пережитого волнения после сумасшедшей гонки по улицам Микарона. Я с такой силой вцепилась в страховочный ремень, что у меня заныли костяшки. Интересно, я не поседела после этой поездки?
95 
