Подумав так, я с удовольствием потянулся и встал. Первым же делом раздвинул гардины, пропуская в комнату теплые солнечные лучи, и повернулся к зеркалу спиной, выискивая, какие изменения произошли в татуировке за ночь.
Увиденное меня не обрадовало. Чешуйки проступили отчетливее, теперь расчерчивая не только спину, но и живот. Кажется — погладь их пальцем, и уколешься об острые шипы, пока еще едва заметные, но тем не менее уже пробежавшие ровной грядой по позвоночнику. Н-да, с такими темпами я уже через неделю дарманом заделаюсь, если не раньше.
— Сударь уже встал?
В комнату заглянула молоденькая светловолосая девушка. Я тут же отпрянул от зеркала, судорожно стянул с кровати покрывало и в мгновение ока завернулся в него, словно в кокон. Нет, я не был голым, лишь без рубашки, которую сам вчера порвал в лоскуты. Еще не хватало, чтобы храмовник меня раздел, воспользовавшись моим беспомощным состоянием. Поэтому никаких правил приличия мой вид не нарушал. Одно лишь «но» — мне было неприятно осознавать, что милая девушка увидит татуировку, опоясывающую мое тело. Слишком это… личное, что ли, если не сказать откровеннее — постыдное.
— Ох, извините, — пробормотала служанка, залившись трогательным пунцовым румянцем стыда. — Мне следовало постучать.
— Ничего страшного, — уведомил я, отчаянно пытаясь почесать между лопаток. Проклятая татуировка с появлением чужого человека неожиданно словно ожила. Кожа загорелась огнем в тех местах, где чешуйки только начали проявляться. Наверняка в этот момент они стремительно разрастаются по коже, будто проплешины от багряного лишая — не смертельной, но чрезвычайно неприятной и заразной болезни, передающейся через прикосновения и оставляющей человека без волосяного покрова буквально за пару часов. Говорят, через несколько лет волосы вновь вырастают, но вот только переболевший человек остается на всю жизнь переносчиком заразы. Кстати, этой особенностью с удовольствием пользуются некоторые ревнивые дамы, стремящиеся насолить своей сопернице любыми способами. Впрочем, что-то я отвлекся.
— Господин Рикки приглашает вас к столу. — Девушка почтительно поклонилась, делая вид, будто не замечает моих кривляний и странных движений рук под покрывалом. Не подумайте дурного, просто оказалось, что чрезвычайно тяжело добраться до лопатки, не выставив при этом на всеобщее обозрение проклятую татуировку. — Он распорядился принести вам чистую одежду. Прошу. — И она ловко повесила на спинку стула темно-синюю льняную рубаху и штаны.
— Премного благодарен. — Я незаметно отступил на пару шагов к окну и со стоном наслаждения потерся спиной о подоконник, пытаясь унять изматывающий приступ чесотки.
Девушка, без сомнения, заметила мой стратегически важный маневр, но ничего не сказала. Лишь удивленно вздернула брови и посмотрела на меня так, что я почувствовал себя жалким извращенцем, не знающим горячей воды и мочалки по меньшей мере лет десять, если не больше.
— Не смею вам больше мешать, — сухо проговорила служанка, с брезгливостью наморщив носик, будто от меня нестерпимо воняло немытым телом. — Господин Рикки ждет внизу.
И удалилась, гордо развернувшись на невысоких каблучках.
Я сразу же освободился от осточертевшего покрывала и, не смущаясь более, принялся елозить спиной по подоконнику, издавая довольное похрюкивание, перемежаемое сладострастными стонами. Боги, никогда не думал, что это так восхитительно — наконец-то получить возможность хорошенько почесаться.
Но мое на редкость приятное занятие вновь без предупреждения прервали самым жестоким образом.
— Ах да, забыла добавить…
В комнату вновь без стука влетела служанка. Влетела и едва не споткнулась на пороге, увидев, чем я занят.
Я замер от неожиданности, плотно прижавшись спиной к подоконнику. Покрывало отлетело слишком далеко, поэтому поднять его, протянув руку, не представлялось возможным. А отлепиться от подоконника я не мог, резонно опасаясь, что тогда служанка во всей красе лицезреет мою татуировку.
— Что вы делаете? — с плохо скрытым ужасом в голосе спросила девушка.
— Чешусь, — честно признался я и в подтверждение своих слов еще раз потерся спиной о подоконник. Не удержался и довольно замычал, получая настоящее наслаждение от этого процесса.
— О боги! — испуганно выдохнула служанка. — С вами все в порядке?